– Постараюсь, – ответил Фрэнк.

Но в их следующую встречу на открытии галереи две недели спустя Апджон последовал за Фрэнком, который вышел на улицу глотнуть воздуха, и они болтали минут пятнадцать. Докладывая Артуру, Фрэнк сказал:

– По-моему, он меня к чему-то готовит.

– Ты что-нибудь говорил про Элоизу?

– Нет. Почему про Элоизу?

– Ну, мы за ней наблюдаем. Может, они за ней тоже наблюдают.

– Почему вы наблюдаете за Элоизой? Она страстно ненавидит Сталина. Рассказывает Розе, что Сталин и Маунтбеттен убили ее отца. Во время Хэллоуина они называют пару тыкв «Джо» и «Лу», а на следующий день бьют их палками.

– Она общается с Браудером[93]. На нее заведено дело.

– Ну, наверное, вам о ней известно больше, чем мне. Когда я виделся с ней на прошлый День благодарения, она ни разу не упомянула партию. Я решил, она перешла к социалистам Шехтмана[94].

– Я не беспокоюсь об Элоизе. Но за Апджоном приглядывай. И…

– На Апджона есть дело?

– И не одно, – сказал Артур. – С этими делами настоящий хаос. В любом случае…

– Что в любом случае? – спросил Фрэнк.

– Тебе следует знать, что ее арестовали.

Фрэнк невольно вспомнил свой последний завтрак с Джуди, торт «Красный бархат», выражение ее бледного лица в окне трамвая. Может, его слова тогда задели ее сильнее, чем ему казалось.

– Вы точно уверены, что она передавала документы? – спросил он.

– Ее поймали на месте преступления на Юнион-Сквер. Губичева тоже. Документы были у нее в сумочке.

– Какие документы?

– А вот это интересно. Не про то, как сделать бомбу, или что-то в этом духе. Она шпионит за нами, пока мы шпионим за ними.

– Больше ничего мне не рассказывай, – попросил Фрэнк. – Она мне, в общем-то, нравилась.