Подвальная дверь со скрипом распахнулась.

– Ты говнюк! Врун! – послышался крик Чарли, потом топот ног на лестнице.

Только Бек отвернулся от компьютера, как Эйдан прыгнул к нему на колени: лицо красное, весь в слезах.

– Чарли меня ударил! – жаловался он. – Он чуть не врезал мне битой, но вместо этого ударил по стене.

– Что?!

Бек схватил сына за плечи и посмотрел в его мокрое от слез лицо. На щеке надувался красный бугор.

– Где ваша м… Где Соня?

– С-с-спит, – заикаясь, пролепетал мальчик.

Бек заорал в потолок:

– Чарли, а ну спускайся!

Нет ответа.

– Сиди здесь, – сказал он Эйдану и побежал вверх по ступеням мимо трех полупустых банок кошачьего корма, валявшихся на лестничной площадке, как мины. Содержимое банок было размазано по линолеуму. На верху лестницы Бек остановился и вытаращился на свежую дыру, зиявшую в гипсокартонной стенке.

– Чарли!

Чарли заперся у себя наверху. От ревущего из динамиков хип-хопа дрожала дверь. Бек схватился за ручку и забарабанил:

– Чарли, открывай! Открывай сейчас же!

Нет ответа.

Бек с грохотом прошагал в главную спальню.

– Детка, – позвал он, врываясь в одну из немногих комнат в доме, где еще сохранялся порядок.

Соня раскинулась на пледе. На ней были штаны для йоги и спортивный лифчик. Голова лежала на диванной подушке. Большие наушники «Боус» закрывали уши. Веки ее были опущены, и она напоминала красивого жука.

– Детка.