Наше укрытие показалось нам в ту ночь райским уголком, тем более что, как мы полагали, еще до рассвета нам придется покинуть его. Джордж благодаря своей нашивке был избавлен от этого ночного похода, мы велели ему приготовить ужин к нашему возвращению, и у него уже готовы были вкусная семга и тушеная говядина. Когда мы отведали всего этого, запив еду кружкой горячего чая, то подумали, что в конце концов на этой войне не так уж плохо.

Покинув и это пристанище, мы расположились на подступах к гребню холма, сразу же за передовой линией. Здесь у нас был узкий окопчик, в котором можно было только сидеть. Джордж не появлялся несколько дней, потому что сперва ему пришлось вести на наши прежние позиции новую группу, а потом его свалила болезнь. Мы с Дольфом держались вместе, и он, увидев новую позицию, где нас расположили, чуть не заплакал. Я туда пришел первым и обнаружил, что это ячейка, где едва хватает места для одного. А когда подошел Дольф, на лице его отразилось такое отчаяние, что я не мог удержаться от смеха. Дольф никогда не употребляет крепких словечек, не пьет и не курит, и все же парень он настоящий.

Наутро мы с Дольфом отыскали себе новое место, а к вечеру в том окопчике, откуда мы выбрались, разорвался снаряд. Вместе с двумя другими ребятами мы укрепили свою новую позицию, и Дольф работал больше всех, но ночевать в новом окопе ему уже не пришлось. В тот же день еще до окончания работы фрицы накрыли нас тяжелыми снарядами, и осколок ранил Дольфа в ногу. Мы с ребятами перенесли Дольфа в блиндаж, перевязали его, передали санитарам и поздравили с тем, что он вернется на родину. Он держался бодро, несмотря на тяжелую рану; впрочем, ногу он не потеряет, но зато некоторое время будет подальше от всего этого. Из четверых, которые устраивали первое наше маленькое укрытие, я остался один. Джордж все еще находился на тыловом складе и должен был присоединиться ко мне только назавтра. На другую ночь наши позиции подверглись довольно сильному обстрелу, да и в следующие три ночи тоже, но нам удалось остаться в живых, хотя один из снарядов угодил в край траншеи прямо против Джорджа. Я так устал, что отважился полежать на дне траншеи. Спать было опасно, я рисковал быть похороненным заживо. Я слышал, как выстрелы смолкли, и понял, что сейчас все в траншее поднимутся в атаку и затопчут меня, но Джордж, как только сообразил, что происходит, тут же подскочил ко мне убедиться, что я не сплю. Мы совершили еще несколько рискованных вылазок к переднему краю и ничуть не были огорчены, когда нас наконец сменили, потому что за эти четыре дня я, наверное, не спал и пяти часов. Ночью мы отошли и, прошагав три часа, добрались до небольшого бивака. Первую половину пути мы прошли под обстрелом, однако вся наша рота, вернее, то, что еще от нее осталось, добралась до места благополучно...