А Перечница по-прежнему высилась передо мной и, казалось, усмехалась в облаке семян, пронизанном солнечным светом.
– Нет там никаких призраков! – крикнула я. – Конрад мертв! Он никогда не вернется.
И тут из глубин Перечницы вдруг донесся глухой стук.
В высокой траве возле отдушины послышалось шуршание, затем словно кто-то шарахнулся и отбежал в сторону, но с таким громким топотом, что его никак не могла произвести обыкновенная крыса. У меня перехватило дыхание, сердце болезненно сжалось, и я стала медленно отступать от вентиляционной шахты.
В траве снова кто-то шарахнулся, поднимая облачка легких семян, а потом стал быстро приближаться ко мне, с какой-то нервной торопливостью раздвигая перистые стебли кипрея. В воздухе, и без того наполненном цветочной пыльцой и еще какими-то летучими частицами, вдруг замелькали крупные, почти белые хлопья – это было похоже на новогоднюю игрушку с заснеженным домиком внутри, которую нужно встряхнуть, и тогда пойдет снег. Все это неожиданно пробудило мои детские воспоминания – слепящий свет, льющийся откуда-то с потолка, звук чего-то тяжелого, движущегося по голым доскам у меня над головой.
Я снова попятилась и стала потихоньку отступать, но то существо – кто бы это ни был – двигалось гораздо быстрее, и я, охваченная паникой, споткнулась и рухнула прямо в заросли крапивы. Пронзительно вскрикнув, я закрыла глаза, успев заметить, что загадочное существо ринулось прямо на меня…
Затем я вдруг услышала лай и, открыв глаза, увидела коричневого джек-рассел-терьера. Пес стоял на дорожке и лаял, махая обрубком хвоста. Волна облегчения омыла мою душу.
И я начала подниматься с земли. Мои голые руки были сплошь покрыты волдырями от крапивных ожогов. На тропинке показался какой-то мужчина в коричневом твидовом пиджаке и с поводком в руках.
– С вами все в порядке? – спросил он, и мне почудилось, будто голос его плывет ко мне сквозь плывущие облака семян. – Пес просто немного возбужден, но он не кусается.