Последнее объяснение печальной доли банков лежит в их культуре. Хедж-фонды — «трудопараноики», и живущие в постоянном страхе, что требования брокеров о внесении гарантийных депозитов или отзывы средств клиентами выбьют их из бизнеса. Инвестиционные прибыли для них — это вопрос жизни и смерти, поэтому фонды сосредотачиваются на них со всей одержимостью. Во главе фондов обычно стоит харизматичный основатель, а не команда директоров: если он видит угрозу своему портфелю, то может агрессивно смахнуть свои позиции. Банки, наоборот, отличаются самоуспокоенностью. Потоки их доходов многочисленны, и их финансирование кажется надежным: депозитарные банки имеют труднореализуемый капитал, подпадающий под государственные гарантии, а инвестиционные банки считали (как оказалось, ошибочно), что их доступ к финансированию через рынки акций и облигаций делал их совершенно непоколебимыми. Разница между паранойей хедж-фондов и самоуспокоенностью банков наиболее ясно проявилась в годы после дефолта в России и кризиса Long-Term Capital в 1998 году. По большей части хедж-фонды отреагировали на этот удар, заперев средства инвесторов на более длительные периоды и вытребовав у брокеров гарантии для стабилизации капитала. Тем временем банки пошли в противоположном направлении: их буферы капитала в акциях упали почти на треть в середине 1990-х и 2000-х годов. Даже в 2006 и 2007 годах, когда лопался ипотечный пузырь, многие банки были слишком инертны, чтобы адаптироваться. Они продавали Джону Полсону ипотечные страховки на миллиарды долларов через новый индекс АВХ, но не задумались, почему Полсон их покупает.

Разница между банками и хедж-фондами суммировалась историей Bear Stearns, хотя в ней и был неожиданный поворот. Bear Stearns имел репутацию бдительного управленца своими торговыми рисками: это была именно такая организация, от которой никак нельзя было ожидать скупки «ядовитых» ипотечных бумаг. Но к середине 2000-х годов Bear Stearns оказался номером один среди упаковщиков обеспеченных ипотечных ценных бумаг на Уолл-стрит, поднявшись с третьего места в 2000 году, и для поддержания поточности банк приобрел вспомогательные компании, предоставляющие субстандартные займы непосредственно покупателям домов, как в США, так и в Великобритании. Эта экспансия неизбежно перетянула внимание управляющих: они заботились не столько о ценности ипотек, сколько о том, как бы их побольше сделать. Тем временем в 2003 году Bear Stearns разработал для своего отдела управления активами амбициозную стратегию «10 в 10»: к 2010 году выручка и доход от этого подразделения должны вырасти до 10 % от общей прибыли Bear Stearns, игнорируя факт, что отдел управления активами вспомогательной компании вступал на этот путь с ничтожной позиции. Опять же эта гонка за доходами от сборов помогла окончательно решить судьбу Bear Stearns. Банк поспешно назначал неквалифицированных исполнительных директоров — и именно они должны были выстраивать бизнес управления активами, запуская внутренние хедж-фонды, и некоторые из этих фондов взваливали на себя субстандартные задолженности. Эта неправильная позиция толкнула Bear Stearns на дорожку, ведущую к коллапсу уже в следующем году — и вынудила Федеральную резервную систему принять на себя «токсичные» ценные бумаги банка общей стоимостью 29 миллиардов долларов.