Дядя Чарли винил себя, ведь это они с Пат свели Джоуи Ди и Джози вместе. Худшая ставка в моей жизни, говаривал дядя Чарли, когда Джоуи Ди начинал стенать и причитать по поводу Джози. Другие бармены закатывали глаза у Джоуи Ди за спиной и шутили насчет «Джози и нытика». Даже Стив, который очень любил Джоуи Ди, порой терял терпение. По крайней мере один раз он вызвал его к себе в подвал и велел повзрослеть.

– Ты не можешь так себя вести в моем баре, – сказал Стив. – Ты нагоняешь на людей тоску. Пора стать мужчиной, Джоуи Ди. Будь мужчиной.

Когда я узнал, что Стив вызвал Джоуи Ди на ковер, меня всего передернуло. Я предпочел бы взойти на эшафот, лишь бы не спускаться в подвал к Стиву и не выслушивать лекцию о мужественности.

Я не мог сказать ни Стиву, ни кому другому из парней, что в действительности понимаю и поддерживаю Джоуи Ди. Если бы меня вынудили работать с Сидни, я держался бы не лучше. К тому же я просто не мог плохо думать про Джоуи Ди, что бы он ни натворил. Я был бесконечно признателен ему за то, как по-доброму он обращался со мной и Макгроу, когда мы были детьми, как учил меня качаться на волнах и высматривал голову Макгроу над водой. А еще я знал, что Джоуи Ди приглядывает за дядей Чарли – следит, чтобы его голова не ушла под воду. Джоуи Ди взял на себя роль его охранника, телохранителя и надежного тыла. Волновался, что тот много играет. Защищал дядю Чарли в каждой пьяной драке. А после того, как дядя Чарли уходил со смены в баре, вытирал за ним со стойки пятна и потеки.

– Чертов Чэс, – приговаривал Джоуи Ди при этом, – когда он уже поймет, что хороший бар – это чистый бар.

Дальше Джоуи Ди брал жесткую щетку и затирал отметины на дереве в тех местах, где дядя Чарли ударил бутылкой в порыве гнева или восторга. И что это, если не любовь?

Подсознательно я также восхищался – и немного завидовал – тем, как Джоуи Ди выплескивает свой гнев. Если ему разбивали сердце, он в ответ разбивал несколько голов. Он беззастенчиво срывал злобу на Джози на пьянчугах, бедокуривших в баре, и делал это очень элегантно. Такие драки были для него сродни искусству. В барных потасовках он являлся, как Хемингуэй в корриде, одновременно участником, знатоком и апологетом. Однажды я спросил Джоуи Ди, в скольких драках он побывал за прошедшие годы, и тот стал считать – медленно, с удовольствием, – как Казанова, перебирающий в уме всех своих женщин.

– Их было по меньшей мере триста, – сказал он наконец. – И проиграл я лишь одну.

Тут Джоуи Ди сделал паузу и задумался.

– Хотя нет, – добавил он, – там вышла ничья.