– Тут вопрос статуса, – разъяснила мне коллега. – Если младший редактор получит копию сверху, на тебя просто накричат, но помоги тебе Бог, если старшему редактору достанется копия снизу.

Она закатила глаза, явно ожидая, что я поступлю так же. Но я настолько радовался новой работе, пребывал в таком восхищении от «Таймс», что не мог стереть с лица восторженное выражение. То есть моя обязанность – кормить всех этих талантливых журналистов? И следить, чтобы знаменитые редакторы знали, что творится в мире?

– Звучит отлично, – ответил я.

С тех пор девушка меня избегала, а как-то, в подслушанном мной разговоре с другой копировщицей, назвала «тот тупица с Лонг-Айленда».

Более дружелюбные сотрудники растолковали мне суть обучающей программы. В целом, сказали они, это череда мелких унижений, за которые полагаются постепенно возрастающие награды. Ты таскаешь сэндвичи, раскладываешь копии, работаешь по ночам, в праздники и выходные, пока кто-нибудь из редакторов не заметит тебя. Может, ему понравится, что ты не забываешь добавить ему острый горчичный соус к говядине. Или что аккуратно выравниваешь копии в стопку. Тогда ты становишься его протеже, и, когда выпадает возможность, он отправляет тебя взять интервью у писателя для книжного обзора или осмотреть какой-нибудь объект для раздела, посвященного недвижимости. Если ты справляешься с этими заданиями сносно, тебе дают что-нибудь поинтересней: перестрелку, железнодорожную катастрофу или утечку газа в Бронксе. В каждом из этих заданий может таиться твой великий шанс – возможность составить себе репутацию. Если сумеешь правильно им воспользоваться, попадешь на стажировку в городские новости. Тридцать дней без выходных, никакого отдыха – только писать, писать и писать. Проверка на выносливость, равно как на талант. Стажировка, как священный Грааль, мечта любого копировщика. Если выдержишь ее – физически и психически, не совершив ни одной ошибки – прежде всего, не дашь повода для опровержений, которых газеты боятся, как огня, – тогда секретный комитет соберется и решит, раз и навсегда, годишься ли ты для «Таймс». Если да, тебя повысят до штатного репортера, выделят собственный стол и зарплату, на которую можно жить. Если нет, можешь топтаться в редакции сколько душе угодно, таскать сэндвичи и сортировать копии, пока тебе не исполнится шестьдесят пять, но так и останешься копировщиком, человеком-невидимкой, пустым местом.