Но этот вечер был другим. Вслед за радостью прошедшего бала к Тамаре пришла странная грусть, словно она забыла о чём-то важном.

«Нет, этот вечер не похож на предыдущие. Что же изменилось?» –Девушка думала, не слыша голосов в фильме и глядя куда-то глубже мелькающих на экране лиц.

Иногда она едва поворачивала голову и смотрела на лицо Мурата, освещаемое чёрно-белым экраном, такое знакомое ей с самого детства. Только сейчас она сообразила, что они сидят очень близко друг к другу, как два котёнка, росшие в одной корзине.

И когда по экрану побежали финальные титры, девушка вдруг поняла, что́ так беспокоило её: «Скоро он уедет. Он сказал, что уезжает учиться в другую страну. Будут письма, будут обещания. Но возможно ли сохранить дружбу на расстоянии?»

Она поёжилась, словно уже осталась одна со своей вечной философией, которая никому больше не будет интересна. Мотылёк, родившийся для того, чтобы лететь на свет, не должен выглядеть как бабочка. Ей показался нелепым её наряд, аккуратная причёска. Захотелось смыть подведённые глаза и вытереть губы.

«Это прощальная встреча. Вот в чём дело».

Экран ещё горел, тускло освещая комнату синим светом. В тишине было слышно, как по двору проезжают автомобили, тихо шурша шинами по снегу.

– Когда ты уезжаешь, Мурат? – спросила она тихо.

– В конце весны, – почти сразу ответил он каким-то чужим голосом.

«Он думает о том же», – догадалась Тамара и, стараясь не выдавать волнения, задала следующий вопрос:

– На какой срок?

Он лёг на спину и постарался говорить весело:

– Не знаю. Меня никто не спрашивает.

– Ясно.

Они замолчали.

Когда-то им и молчать нравилось вместе, но теперь Тамара чувствовала нечто странное – какую-то исходящую от Мурата энергию, затаённую силу.

Она подумала, что в комнате слишком темно, и хотела включить свет, но голос юноши отвлёк её:

– Я освоюсь немного и позову тебя туда. Обязательно. Мы облазаем весь город.

Тамара промолчала. Улыбка постепенно исчезла с лица её друга. Он лежал, подложив руки под голову, и необыкновенно серьёзно смотрел в потолок.