Однако говорить на основании этих данных, учитывая при этом и имеющийся в распоряжении исследователя краниологический и остеологический материал, о каком-либо единстве и своеобразии антропологического типа древних славян не приходится, как не приходится говорить в этом же смысле не только о современных славянах, но и о любом из современных европейских народов. Возникнув в глубокой древности в процессе племенных скрещений, пережив в своей позднейшей истории уже в древности многочисленные встречи, культурные влияния и физические связи с народами востока и запада, севера и юга, древние славяне, как в ещё большей степени и их современные потомки, представляли собою в антропологическом отношении комплексный тип, который, территориально взятый, мог иметь гораздо более отличий от своих племенных сородичей иной территории, нежели от своих племенных инородичей-соседей. Между периферийными территориями эти отличия в деталях антропологического типа древних славян были, несомненно, особенно разительными, что мы наблюдаем и в настоящий момент не только между отдельными славянскими народами, не представляющими, впрочем, в общем своём этнографическом составе какого-либо единства антропологического типа, но, по той же причине, и внутри каждого отдельного славянского народа. В краниологическом отношении, замечает проф. Л.Нидерле, современные славяне более различаются между собою, нежели от своих неславянских соседей.[153]^¹ Ту же картину представляют собою современные славяне в антропологическом отношении и по всем прочим показателям. Мы не имеем никаких оснований предполагать иную картину и для славян в древности, начиная с VI в. н. э., когда они впервые попадают на страницы путевых очерков и исторических сочинений восточных и западных авторов, отмечавших в них преобладавшие, очевидно, черты, наиболее бросавшиеся в глаза наблюдателя-брюнета, — тёмно-русый или рыжеватый цвет волос, и не отмечавших тех случаев, которые не обращали на себя их внимания.[154]

Глава VIII Быт и нравы

Глава VIII

Быт и нравы

Что касается показаний тех же авторов о быте и нравах древних славян, то с этими показаниями надо обращаться весьма осторожно: часто они явно тенденциозны, а иногда, как, например, у знаменитого Ибн-Фадлана, весьма ценного в других отношениях, и просто анекдотичны. Объясняется это тем, что эти авторы чаще всего были знатными путешественниками, представителями родовитой и служилой арабской знати, или же это были придворные историки, аристократы, состоявшие на службе византийских императоров и подходившие обыкновенно к «варварам» или с некоторой предвзятой аристократической нетерпимостью, несколько свысока, как к скотоподобным существам низшей породы, что мы имеем, например, у Ибн-Фадлана; или же просто с тенденциозной враждебностью, как к своим врагам, что мы наблюдаем, например, у некоторых византийских авторов. Поэтому показания этих источников всегда имеют только относительную ценность, требуют сугубо критического к себе отношения, но тем не менее они остаются единственным письменным источником, и притом источником с богатым и разнообразным материалом, игнорировать который мы не имеем права.