Антон мрачно покачал головой, завязал узлом на затылке мешавшие дреды, забрал со стойки четыре бокала и направился в дальний угол зала, где за столом, обложившись инструментами в кофрах, сидели барабанщик, басист и саксофонист.

— Пиво здесь говенное, — предупредил товарищей Антон, выставляя на стол запотевшие кружки.

— Зато халява, чо, — парировал басист, жадно припав к бокалу.

Этот перец еще до концерта умудрился укуриться в хлам, поэтому ему было абсолютно плевать на степень разбавленности пива. Но даже в состоянии крайнего опьянения, усталости или расслабленности после ганджубаса Мишка умудрялся не снимать пальцев одной руки с кофра или грифа своей ненаглядной бас-гитары. Он, наверняка, и в туалет с ней таскается, подумал с усмешкой Антон. Усевшись на жесткую скамью, он выложил на стол конверт с гонораром.

— Короче, тут по семьсот пятьдесят на рыло.

Сотоварищи уставились на три унылые купюры по тысяче рублей.

Леха, барабанщик, имевший привычку машинально выстукивать пальцами по любой поверхности ему одному ведомый ритм, невозмутимо полез в карман, извлек оттуда двести пятьдесят рублей и забрал тысячу.

— Я тебе пятихатку торчу, помнишь? — сказал Антону Мишка и забрал двести пятьдесят.

Саксофонист ничего не сказал, но по его лицу Антон понял, что сейчас он начнет нудить.

— А чего так мало? — после паузы поинтересовался Дима.

Вот же душный тип!

— Чел, ты сам видел, было занято от силы три стола. Плюс какой-то народ у стойки. Вот наши пятьдесят процентов от входа.

— Ну, значит, реклама была хреновая, — продолжал наседать саксофонист. — И договариваться надо было не на четверг, а на субботу. Какой идиот попрется в четверг на концерт? Не, народ, серьезно, я что, вот ради этих копеек в Гнесинке корячился?

Гнесинка была любимым аргументом Димы во всех спорах.

— Чувак, в следующий раз будет больше! Мне Генка из «Опен-бара» обещал корпорат новогодний подкинуть. Плюс еще рождество, все дела… Заработаем нормально, чего ты завел… Ну хочешь, забери мой гонорар тоже! — вскинулся Антон.

— Да не нужен мне твой гонорар! — саксофонист встал со скамьи и принялся раздраженно рыться в карманах в поисках размена. — Меня достал твой детский энтузиазм, Тоха! Без обид, но… Ты так и будешь до пенсии с дредами на халяву по сцене скакать? Три года уже слушаю одно и то же — скоро подзаработаем, вот-вот раскрутимся, еще чуть-чуть, и попрет! А за репетиции, между прочим, плати! И за такси, чтобы с работы успеть, плати! Я и так себе в убыток с вами играю! Тоха, у меня Настька рожает через два месяца. Мне ребенка чем кормить? Твоими мечтами?