Антон, чувствуя, как со злости покрывается красными пятнами, не нашелся, что ответить. Саксофонист окинул присутствующих скорбным взглядом и, чуть поколебавшись, сообщил:

— Короче, я сваливаю.

В наступившей тишине было слышно, как Леха барабанит пальцами по столу.

— Хорошо подумал? — уточнил Антон холодно.

— Хорошо, — угрюмо произнес саксофонист. — Мне, конечно, нравится с вами играть, и музло крутое, но… Просвета не видно. А мне вторую работу предложили… занятость вечерняя, как раз буду успевать.

— Что за работа? — поинтересовался Мишка.

— В конторе в одной… чаем торговать, во вторую смену.

— Чаем! — желчно выкрикнул Антон. — Круто! Это прям для выпускника Гнесинки. В самый раз!

— Да пошел ты! — зло бросил Дима и принялся напяливать куртку, безуспешно пытаясь попасть в рукав.

— Сам пошел! — Антон удерживал себя от страстного желания двинуть саксофонисту в толстое, покрытое оспинами лицо. Вместо этого он сделал несколько громадных глотков пива, чтобы хоть как-то остыть.

Дима наконец справился с курткой, достал из-под стола саксофон в кофре, сгреб со стола причитающиеся ему деньги и, стараясь не смотреть никому в глаза, буркнул:

— Короче, сорри! Было приятно…

И направился к выходу.

— Ну и катись! — крикнул ему в спину Антон. — Чарли Паркер, бля. Инструмент продай — купишь подгузники!

Мишка и Леха тактично промолчали.

— Я поссать! — сообщил барабанщик и, снявшись со скамьи, исчез.

Мишка, бросив на Антона быстрый взгляд, тактично углубился в свой смартфон.

Антон мрачно уставился в стену, увешанную фотографиями счастливых нетрезвых посетителей бара. Вот где он сейчас найдет в Москве свободного саксофониста, готового почти на голом энтузиазме играть фанк?

И сколько еще он сам будет готов на голом энтузиазме играть фанк? Выплевывать в микрофон рифмованные слова, разрываться между репетициями и работой, снимать комнатку-конуру в трешке, соседствуя с пожилой учительницей математики и ее великовозрастным, слегка полоумным сыном? И ради всего этого он, радужный идиот, перся когда-то в Москву, мечтая прославиться, начать зарабатывать на жизнь исключительно музыкой, играть с профессионалами? Ему скоро тридцать, а у него ни кола, ни двора, и все его вещи можно уместить в два объемных чемодана.

Внезапно Антон с ужасающей безысходностью увидел свою жизнь со стороны — да он же просто унылый персонаж второго плана в каком-то несмешном кино! И вся его роль состоит в том, чтобы вечно предаваться мечтам и вечно жаловаться на то, что они не сбываются!