Они подошли к мельнице, потом спустились по лестницам к Бассейну Султана.

— Смотрите, вон там за стеной был дворец царя Ирода. Его недавно откопали. Ему захотелось построить недалеко от дворца бассейн. Соорудили с южной стороны дамбу, укрепили западную и восточную стену. Здесь собирались воды ручьёв и источников долины Гихон. В современном виде он существует с первой половины шестнадцатого века, когда Палестину захватили османы. Поэтому и называется Бассейном Султана.

— А что тут делается сейчас? — спросила Вика.

— До освобождения Палестины в семнадцатом году бассейн использовали для мытья животных, которых рядом и продавали. После Шестидневной войны его и рынок почистили и открыли концертный зал.

— Прекрасная идея. Я обратил внимание на замечательный, эпический вид вокруг, — произнёс Ричард.

— Поэтому сюда приезжает «Ла Скала», Берлинская опера, Хулио Иглесиас, Стинг, Боб Дилан. Этот зал под открытым небом вмещает пятнадцать тысяч зрителей.

— Здорово, — восхитился Санька.

Они поднялись по склону Сионской горы и посмотрели на город по другую сторону долины.

— Замечательный пейзаж. Отель «Царь Давид» и здания YMCA отсюда прекрасно смотрятся, — заметила Маша.

— Так, друзья, войдём, наконец, в Старый город.

Они двинулись вдоль стены и вошли в Сионские ворота. Когда они оказались на узкой улочке, Илюша остановился и произнёс:

— Это историческое место. Я иду себе, никого не трогаю, как вдруг за спиной слышу шум, крик от нестерпимой боли и падает раненый человек. Я оборачиваюсь и вижу в нескольких шагах парня с окровавленным ножом. Он бежит на меня. И в это время его опрокидывает навзничь мужчина в вязаной кипе и скручивает ему руки.

— Да ты герой, — выдохнул Санька.

— Герой не я, а тот мужик, который не побоялся его свалить. Я был в трансе, не сразу пришёл в себя. Потом в суматохе, когда прибыла полиция и ambulance, уже не смог его найти и поблагодарить.

Храмовая гора как-то неожиданно показалась из-за строений еврейского квартала. Они спустились к мощёной большими плитами площади возле кусочка огромной, прямоугольной платформы, называемой в мире Стеной плача. Можно было уже ничего не говорить: всем стало очевидно величие и смысл происходящего здесь действа.

Санька в белой кипе стоял, упёршись руками в один из камней. Тот оказался гладким, и ему вдруг пришло в голову, что его за две тысячи лет отшлифовали сотни тысяч рук молящихся евреев. Эта мысль потрясла Саньку: его народ веками шёл сюда, чтобы просить Господа о помощи и поддержке, а потом, лишённый родины и храма, мечтал снова подняться в Иерусалим и коснуться этих камней.