— Да ты, брат, что, призываешь к тому, чтобы я оставил свой дом и переехал в Тель-Авив?

— Нет, конечно.

— Мы имеем право жить в Святой земле везде, где пожелаем. Территории, о которых ты говоришь, оккупированы Иорданией во время воины за независимость, и только в шестьдесят седьмом году мы их освободили. Они никогда не были палестинскими. До Шестидневной войны не существовало никаких поселений, а террор был. Арабы просто не хотят нас здесь. Выход только один — быть сильными, чтобы нас боялись. Это Восток, Илюша.

Елизавета Осиповна пыталась несколько раз прервать разговор, чтобы братья не ссорились. Она то уходила на кухню, то возвращалась в гостиную и своим музыкальным слухом старалась уловить тон и громкость их речей. Наконец, решилась и сказала:

— Ну, хватит, мальчики. Давайте ужинать.

Она поставила на стол кастрюлю с дымящимся от жара гуляшом и тарелку с купленной в русском магазине квашеной капустой, приправленной оливковым маслом и зелёным лучком.

— Гольда, иди поешь с нами.

Бабушка вышла из своей комнаты и с тяжёлым вздохом села на свой стул. Ели молча, сознавая, что всё уже сказано, ничего не изменишь и надо жить дальше.

6

Миновала дождливая израильская зима, наступила ранняя весна, обдавшая город терпким запахом кипарисов, сосен и клейких листочков лиственных деревьев, потерявших прошлой осенью свой зелёный убор. Заканчивался третий год его жизни в Израиле. Слава пианиста достигла апогея, ему рукоплескали столицы мира, лучшие концертные залы распахивали перед ним свои двери. Однажды в Женеве после концерта к нему в артистическую уборную зашёл знаменитый антрепренер Валленберг, давнишний знакомый Герберта Шлимана.

— Я получил несказанное удовольствие от концерта. Давно не слышал такого исполнения Рахманинова, которого я обожаю.

— Спасибо, господин Валленберг. Я тоже очень люблю этого композитора.

— Ты израильтянин. Я несколько раз был там. Знаком с Яковом Быстрицким, основателем конкурса Артура Рубинштейна. Евреи талантливый народ. Казалось бы, уничтожение шести миллионов должно было нанести непоправимый урон национальному генофонду. Но на мировых сценах продолжают звучать ваши имена.

— Многие из них получили блестящее музыкальное образование в Советском Союзе или у педагогов, раньше преподававших там.

— Я знаю, Илья. Моя профессиональная деятельность заставляет меня следить за музыкальной жизнью Европы, а Россия тоже европейская страна. Следить и находить великолепных исполнителей классической музыки.

Он замолк на несколько секунд и посмотрел на Илюшу испытывающим взглядом.