Известный факт, что Адо подал заявку на книгу о Вандее в издательство «Мысль». Неизвестный, что дорогу ему перешел я. В издательстве сказали, что уже подписали договор со мной. По словам редактора, огорченный Анатолий Васильевич, имея в виду разработку крестьянских проблем революции, произнес: «Гордон не номер один, но номер два, точно». Узнав об этом, я очень пожалел, что помешал старшему товарищу. При всем моем тяготении к проблеме Вандеи, я был так занят своей крестьяноведческой монографией, что не рассчитывал осуществить заявку в обозримый срок.

Потом мы объяснились на эту тему, и я примерно представляю, что задумывалось Адо. Скорее всего предполагался образ «жакерии», подобной тем, что были описаны в его монографии (разумеется, с другим знаком). Естественно, Адо «тянуло» к Вандее, как и любого соотечественника в ХХ веке (помню, Т.В. Артемьева, историк российского Просвещения, говорила, что до поступления в университет, она думала, что Вандея «где-то в России»). Но, возможно, еще важнее было воссоздание некоей историографической полноты, ведь Далин в рецензии на первое издание, а я в рецензии на второе упрекали Адо в игнорировании контрреволюционных выступлений крестьян. Более того, Адо раньше и лучше оппонентов сознавал этот недостаток. Поэтому вандейская тема становилась для него вопросом профессиональной чести.

Впрочем, он не ждал многого в разработке темы. Мне говорил, что при скудости источниковой базы у нас и обширности литературы во Франции и других странах отечественная книга о Вандее возможна либо как фактологический обзор на основании зарубежной литературы, либо как историографический анализ той же литературы.

Безусловно, А.В. размежевался бы с традиционной советской оценкой Вандеи как роялистско-клерикального заговора. Он одобрил мой отход от этой оценки в диссертации, то, что мои «соображения о социальных истоках Вандеи и шуанерии» (а я подчеркивал спонтанность и крестьянскую аутентичность вандейского движения) порывают с «упрощенной трактовкой этого вопроса в нашей литературе»[1228]. Пересмотр крестьянской контрреволюционности в духе Пьера Шоню или Александра Исаевича Солженицына отнюдь не предусматривался, как не пошла по этому пути и Елена Михайловна Мягкова, издавшая первую отечественную монографию по Вандее уже с помощью французских архивов и в постсоветской России[1229].

Адо выступил редактором моей книги «Падение жирондистов» (1988). Правда, он ее не редактировал по-настоящему, но прочел внимательно. И, когда я написал статью для издания сочинений Сен-Жюста «Речи и трактаты», он сразу заметил: «Мне кажется, Вы написали то, что не смогли сделать в книге». Замечу, и книга, репродукция диссертации 1968 г., и статья «Иллюзии-реалии якобинизма» были написаны в русле революционной традиции.