В то же время самостоятельное передвижение горцев по области было ограничено «Положением о сельских (аульных) обществах», утверждённое наместником Кавказа 30 декабря 1870 года. Жители, приписанные к сельскому обществу, не имели права без согласия соответствующего общества переезжать на постоянное место жительства не только в другой район, но даже и в соседнее село. В докладной записке М.Т. Лорис-Меликова, поданой начальнику Главного штаба 14 июня 1863 года, чётко была обозначена перспектива переселения чеченского народа: «…вопрос, куда девать чеченское население, может иметь только одно решение — обмен туземных земель на казачьи. Сунженские полки без особого затруднения променяют свою безводную и безлесую землю, подверженную частым неурожаям и засухе, на плодоносную плоскость Большой Чечни»[1362]. Я.Абрамов прав, когда он пишет: «…не гениальный план заселения казаками занятых горцами местностей и изгнание последних из гор является следствием разбоев горцев, а, наоборот, самые разбои являлись следствием „гениального“ плана»[1363].

Основой любого локализующего механизма является установление связи индивида с землёй, чаще всего с землёй, как сельскохозяйственным ресурсом. Кроме того, как показало время, властные структуры в землях, населённых не только и исключительно казаками, а как казаками, так и крестьянами, технологически более устойчивы, не смотря на трения между представителями двух этих сословий (а отчасти и благодаря этим межсословным трениям)[1364]. Чтобы окончательно избавиться от «неудобного» населения, руководство Терской области предложило горцам переселиться в Кубанскую область. Однако вскоре среди чеченцев стали циркулировать слухи о незавидном положении переселенцев на Кубани и миграция в этом направлении прекратилась довольно быстро[1365]. Горные чеченцы продолжали покидать свои родные аулы, а те из них, которые не соглашались селиться на равнине, в окрестностях Моздока и других городов, лежащих по Тереку и Куме, уходили в Турецкую Армению по несколько сот семей, конвоируемых русскими солдатами[1366].

В истории встречается немало примеров совпадения интересов враждующих сторон. После завершения Кавказской войны произошло определённое совпадение интересов правящих кругов Петербурга,

Стамбула, горской светской знати и горского духовенства, которые объединёнными условиями способствовали эмиграции горцев с Северного Кавказа в Турцию[1367]. Русское правительство давно уже решилось во чтобы то ни стало удалить непокорных горцев с их родины. Политика России, хотя и настойчивая, не была, однако, кровожадной. Этот факт признавал даже английский посол в Петербурге лорд Непира. Как только император России получил известие о трудностях и страданиях переселенцев, он в телеграмме наместнику Кавказа распорядился «отыскать средства к облегчению участи эмигрантов»[1368]. Летом 1864 года М.Т. Лорис-Меликов прибыл в Константинополь с секретной миссией — узнать положение дел у горцев и какое внимание им уделяет Турецкое правительство. Чтобы выяснить истинную ситуацию, он прислушивался к разговорам турок и мухаджиров. После получения интересной для него информации, Михаил Тариелович заявил «…узнав о положении горцев с самой выгодной стороны, я, не боясь нравственной ответственности и нарекания чеченцев, отправился к Министру иностранных дел Али-Паше на переговоры.». Однако начальника Терской области терзали и сомнения по поводу того, что в перспективе Россия могла получить массу неприятностей из-за поселения чеченцев в сопредельных областях Азиатской Турции. Поэтому в переговорах с Али-Пашой особое внимание уделялось как можно большему удалению горцев от русско-турецкой границы[1369].