Солнце медленно поднималось из-за горизонта, отбрасывая длинные тени во дворе, и воздух был свежим и теплым. Когда последняя корова вышла, стуча копытами по булыжникам, Магда почувствовала, как ребенок внутри нее зашевелился. Это были легкие, едва уловимые движения, непохожие на удары, – они, скорее, напоминали прикосновения крыльев бабочки. Она дотронулась до живота, покрытого фартуком: ей хотелось снова ощутить ребенка – на этот раз под пальцами. Мать, стоявшая у двери в кухню, окликнула ее:

– Магда, с тобой все хорошо?

– Да, мамочка, – ответила Магда. – Все замечательно, правда.

На пятом месяце беременности Магда действительно чувствовала себя довольно хорошо. Ее больше не тошнило по утрам, и сейчас она переживала второй, самый приятный, триместр беременности. Ее кожа светилась, а волосы красиво блестели. Хорошее самочувствие не вызывало у нее удивления: она была молода, а в молодости здоровье воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Но Магду радовало, что она так хорошо относится к своему еще не родившемуся ребенку. Она так мечтала о самостоятельной жизни после войны: хотела поступить в университет, пойти по стопам брата, быть независимой, – однако теперь все эти мечты были разрушены. К Новому году ей предстояло стать матерью ребенка, у которого не будет отца. По крайней мере, Магда надеялась, что его отцом был не тот, кого она еще могла увидеть. Если же им был Майкл, то она опасалась, что его уже давно схватили и казнили. Даже если ему удалось выжить, шансы на его возвращение сюда были ничтожно малы. Для этого молодого летчика она, скорее всего, останется лишь приятным эпизодом в его военной карьере, о котором он будет вспоминать с теплотой, после того как вернется к своей тихой жизни в английской глубинке. Думая о том, что отцом ребенка может быть Отто, Магда молилась, чтобы он никогда не возвращался. Уж лучше пусть погибнет во славу фюрера, и тогда она сможет спокойно жить дальше и в одиночестве воспитывать ребенка. Удивительно, но произошедшее с ней несчастье не пробудило в ней ни обиды, ни жалости к себе. Напротив, по мере того, как рос живот, усиливалась и любовь Магды к ребенку, у которого не будет отца.

Когда Магда вернулась с дойки, мать ждала ее на кухне.

– Я должна взять на себя часть твоих обязанностей, – сказала Кете. – Ты больше не будешь доить коров. Я боюсь, как бы не случилось чего-нибудь. Еще не хватало, чтобы какая-нибудь корова лягнула тебя.

– Ой, мамочка, – нетерпеливо перебила ее Магда, – не стоит так переживать. Со мной все хорошо. Коров я дою намного лучше, чем готовлю, и ты об этом знаешь. Если я буду отвечать за кухню, мы все будем есть ужасную стряпню. Что у нас на ужин? Только, пожалуйста, не говори, что опять кролик!