— Но в ту ночь была моя смена. Гафур не забыла сообщить об этом эмиру.

— Она… Я никогда не могла подумать, что… Нет, конечно, Гафур думает только о себе, но все же я не предполагала, что она окажется способна на такое.

— Все люди поступают так, когда речь идет об их жизни. Гафур ничем не отличается от остальных, — сказала Шекиба.

И вдруг поняла, что Бинафша была другой. Офицер пообещал ей помилование в обмен на имя любовника. И хотя она, скорее всего, понимала, что это ложь, но даже слабая надежда на спасение не заставила ее предать его. Почему она так поступила? Почему она так упорно выгораживала Бараана-ага?

— Гафур сказала, что они собирались лишь поговорить с тобой. Она не думала, что тебя накажут, — не унималась Тариг.

Шекиба вспомнила, как в ту злополучную ночь Гафур, вернувшись из дворца, стремглав умчалась по коридору, лишь бы быть подальше от нее, и как старалась не встречаться с ней взглядом, когда их с Бинафшей вывели во двор.

— Бинафша… Она навлекла такой позор на весь гарем… Но я и представить не могла, что с ней так… Что такое возможно здесь, в Кабуле, во дворце эмира! — хватаясь за щеки, причитала Тариг.

— Ни один мужчина не потерпит таких вещей. Эмир опозорил бы себя, если бы согласился на более мягкое наказание.

— А что теперь станет с нами, со смотрителями?

— Не знаю.

— А что с тобой? Они отошлют тебя обратно домой?

Шекиба вспомнила, что ее помиловали не просто так. Она представила лицо Амануллы. Неужели такое возможно? Неужели он спас ее от смерти, чтобы сделать своей женой? Или, может быть, наложницей?

— Нет. Не знаю. — Шекиба решила пока ничего не говорить о замужестве, опасаясь, что, если слух дойдет до Гафур, та снова попытается напакостить ей.

— О, это так ужасно, Шекиб. Прости, что тебе пришлось отдуваться за всех нас. Мы боимся, что еще кого-нибудь накажут. Весь гарем в страхе. А вдруг они решат, что многие были в сговоре…

Шекиба решила, что больше не в состоянии выносить трескотню своей бывшей напарницы. Она сказала, что устала, и попросила ее уйти. Тариг казалась разочарованной и все такой же напуганной, но послушно побрела к двери. Глядя ей вслед, Шекиба подумала, насколько нелепо выглядит она в мужской одежде: брюки и рубашка висели на ней мешком, сейчас Тариг совсем не была похожа на мужчину.

Шекиба закрыла глаза и только-только начала сползать в сон, как Тариг снова ворвалась в комнату.

— Шекиб! Шекиб! — захлебываясь от волнения, повторяла она.

— О Тариг, пожалуйста…

— Да-да, прости, я на минутку. Просто сказать. Нам только что сообщили из дворца. Они велят тебе быть готовой через два дня.