– Возможно.

– Ладно, Чарли. Ступай. Удачи. Если что – ты знаешь, где меня искать.

– Да, спасибо, мистер Хепбёрн, – сказал я и вторично вышел из школы в последний раз.

В тот день меня охватила глубокая тоска, будто первая стадия болезни. Не просто тоска из-за подтвержденного провала, а какая-то нутряная боль из-за потери Фран. До разрыва отношений дело не дошло, но он, безусловно, маячил на горизонте. Тот, кого она любила – это ее слова, сказанные пару дней назад, – исчез, те мистические качества, которые она усмотрела, обернулись тупостью, бесчестьем и посредственностью. В доме надрывался телефон, дребезжал дверной замок, и всякий раз я надеялся: а вдруг? «Чарли, нам нужно поговорить…»

Но вместо этого появились мама и Билли с большим тортом из супермаркета.

– Йес! – воскликнули они.

«Мо-ло-дец!» – вторила им надпись на торте, хотя даже глазурь выглядела совсем не убедительно. К их приезду отец уже встал и оделся, мы вчетвером уселись на высокие кухонные табуреты и в атмосфере натужной вежливости взяли себе по ломтику.

– «А» по изо! – восхищалась мама каждые две минуты, цепляясь за эту оценку, как за ствол дерева при разливе реки. – Подумать только: высший балл.

– Да-да, газеты прямо-таки пестрят объявлениями о вакансиях для особо отличившихся.

– Не в этом же дело, Чарли.

– «Срочно требуется художник, приступать немедленно…»

– А почему ты не на репетиции? – спросила Билли, чтобы только сменить тему.

– Я отказался.

– Не может быть!

– Что?

– Ах, какая жалость.

– Но мы собирались на спектакль! – возмутилась Билли.

– Пожалуйста. Только меня там не будет.

– Но так не делается, сейчас поздно идти на попятную!