Внезапно его осенило. Без гражданства, без защиты, он мог потерять свою компанию и все, чем владел. Он обернулся, чтобы посмотреть на чистый, просторный кабинет, массивную черную мебель и фортепиано в углу. Невольно он подошел к инструменту, снял мех, покрывавший крышку фортепиано, и открыл ее. Его пальцы одеревенели, он завис над клавишами и мысленно сыграл Дебюсси, Шопена, а затем песню Айи. Он поклялся, что никогда больше не захочет слушать Бетховена или прикасаться к клавиатуре. Его музыка стоила Мириам жизни.

Он уставился на звездообразный шрам на своей руке и колотую рану – толстый рубец блестящей плоти в центре. Благодаря своему трудолюбию и силе духа он стал известным бизнесменом и поддерживал нуждающихся людей. А теперь японцы хотели все это забрать.

Глава 73

Глава 73

Айи

Это была моя идея. Я хотела навестить Пэйю. Ходили слухи, что после моей свадьбы, чтобы свести концы с концами, она продала дом моей семьи и переехала в здание с каменными воротами в Концессии. Эти здания, предназначавшиеся для бедных рабочих, проституток и малообеспеченных слуг, когда Шанхай был еще грязным городом, славились своими антисанитарными условиями, отсутствием свежего воздуха и солнечного света, рассадником авитаминоза и болезней.

Я не могла представить, что Пэйю живет в такой нищете. Я планировала пригласить ее жить со мной, потому что особняк Ченга был достаточно большим, чтобы вместить ее и ее детей. Я также надеялась, что она станет сговорчивее и скажет мне, кто забрал мою дочь, потому что я начала думать о ней.

Но Ченг не хотел ехать в здание с каменными воротами. Он редко посещал места, вымощенные только утрамбованной землей, потому что боялся подхватить какую-нибудь болезнь. Но я настаивала, что поеду туда одна, и он сдался, предложив прокатиться с ним в его «бьюике».

Для полудня движение было неинтенсивным. По улице, вдоль которой тянулись магазины меховых изделий и шляпные бутики, прогуливался японский офицер в форме со своей собакой, белым терьером.

Шофер Ченга притормозил. Мера предосторожности. За несколько дней до этого молодого человека застрелии за то, что он слишком медленно шел перед солдатом. Теперь все старались уступить дорогу любому японцу, ибо японцы потеряли терпение по отношению к нам, китайцам. Фанатично преданные своему императору Хирохито, они верили, что с помощью бомб смогут заставить националистов подчиниться, но вместо этого война затянулась, и наши силы сопротивления, как ни странно, набирали мощь. Все больше и больше китайцев обращались за помощью к находчивым коммунистам. Некоторые смелые китайцы, у которых было оружие, прячась на крышах зданий, открывали огонь по патрулирующим японцам или убивали японских солдат в ресторанах. Следовательно, теперь японцы подозревали, что каждый мирный житель был шпионом или убийцей.