Вырвавшись из толпы вокруг Елисейских Полей, Руби и Франк пошли на север в направлении отеля. В стороне от парадного маршрута улицы были не так забиты людьми, не так шумны, не так выходили за рамки привычного.

Руби улыбалась так, что мышцы лица свело болью, сжимала в руках многочисленные цветы, что ей всучили, и безуспешно пыталась найти кого-нибудь, кто говорил бы по-английски, чтобы расспросить его о том, как Париж пережил эти несколько недель. Люди, к которым она подходила, не понимали ее вопросов, а может быть, просто не хотели говорить о серьезных вещах в такой день.

Они шли и шли, и Руби рассматривала людей и заполняла свой блокнот наблюдениями. Солнце стало клониться к западному горизонту, она посмотрела на часы – они показывали почти семь.

– Не хочешь поесть где-нибудь? – спросила она Франка, который пытался освободиться из объятий крупной и чрезмерно любвеобильной монахини.

– Да, пожалуйста! – прокричал он, и Руби схватила его за руку и потащила к ближайшей тихой улице. Здесь хватало кафе и ресторанов; проблема, однако, состояла в том, что большинство из них было закрыто.

Они остановились перед одним из таких закрытых заведений, пытаясь собраться с силами и идти дальше, когда двери вдруг распахнулись, и перед ними появился молодой человек в фартуке, на котором была нарисована улыбавшаяся физиономия.

– Vous êtes américains? Anglais?

– Oui, – сказала Руби, а потом произнесла единственную известную ей полезную фразу по-французски: – Est-ce que vous parlez anglais?

– Да-да, конечно, мы говорим по-английски с нашими американскими друзьями! Пожалуйста, входите и позвольте нам вас накормить. Мы будем вам рады. Пожалуйста, входите.

Они сразу поняли, что персонал ресторана открыл заведение только ради них – кроме них двоих в зале не было никого. И еще им стало очевидно, что их кормят по первому разряду, лучшими блюдами шеф-повара и его помощников.

Откусив хлеб, свежеиспеченный, смазанный настоящим маслом, Руби сразу поняла, что эта еда будет сниться ей многие годы. Им принесли жареную курицу, молодую картошку, зеленые бобы и даже торт с кусочками свежих абрикосов. Когда Руби выходила из ресторана, у нее кружилась голова от объятий и благодарных слов персонала, и ей казалось, что она плывет в воздухе.

Прогулка до отеля помогла ей прийти в себя, успокоить нервы, а когда они добрались до него за несколько минут до девяти, Руби чувствовала, что, может быть, всего лишь может быть, она сумеет, если Беннетт появится в течение ближайшего часа, увидев его, не разрыдаться или как-то иначе не смутить их обоих.