И предстану перед господом я,

И свободным останусь.

Как все же это началось, это надругательство над нами, принесшее вам миллиарды? Оно началось тогда, когда вы решили заполучить наш труд даром.

Чтобы оправдать существование рабства в прекрасном Новом Свете, провозгласившем принципы свободы, равенства и братства, поработители должны были создать миф о том, что порабощенные— недочеловеки и не заслуживают ни человеческих прав, ни сострадания. Первой задачей было убедить мир во врожденной неполноценности рабов. Затем надо было убедить в этом американский народ. И наконец, вслед за тем потребовался самый жестокий обман — самих рабов стали убеждать, что они способны быть только рабами. Защитники рабства в Америке («художники слова» тех времен) делали свое дело усердно и с немалым успехом, и последствия их деятельности сказываются даже сегодня, через сто лет после закона об отмене рабства, через два столетия после принятия Декларации Независимости. Так было изобретено понятие «американский негр», так были попраны идеи американской революции. И по сей день Америка, созданная, как считают, революцией, боится этого слова. Американцы отшатываются от слова «революция» как от чумы, словно бы американской революции никогда и не было. А в самом деле, была ли она? Постучитесь в любую дверь Гарлема, в любую дверь всех гарлемов, рассыпанных по США. Спросите любого чернокожего— мужчину или женщину — в Алабаме, в Миссисипи: действительно ли был 1776 год? Мы, черные,— живое свидетельство того, что ваша революция была скорее обманом, чем настоящей революцией.

Много лет назад меня пригласили на церемонию, устроенную преподавателями Северо-Западного университета по случаю публикации моего первого романа «Молодая кровь». Одна из устроительниц, рассказав о своих, весьма для меня лестных впечатлениях от романа, задала мне потом такой вопрос: «Мистер Килленз, как вам кажется, могли бы вы когда-нибудь написать вообще о людях, то есть я хочу сказать, не только о неграх? О людях вообще?» Милая дама выглядела при этом слегка взволнованной.

— Вы имеете в виду — про белых, правильно?

— Пожалуй, да,— ответила она.—Да, я хотела сказать — про белых.

— Думаю, что смог бы, если бы захотел. Ведь и в «Молодой крови» есть персонажи-белые. Я даже думаю, что негритянскому писателю легче изображать белых, чем белому писателю — черных. Черные ведь должны были знать, что собой представляете вы, белые, иначе они бы не выжили в вашем мире. Мне нужно было наперед знать, какие вы можете задать вопросы, и заранее заготовить ответы. Ну, а вы всегда считали, что знаете меня вдоль и поперек, даже не будучи со мной знакомы. Вы сразу же пускаете в ход все свои предвзятые суждения о моей врожденной неполноценности. Вы никогда не хотели отказаться от заблуждений, чтобы узнать меня таким, каков я на самом деле.