И все, я пропала. Я погибла сразу же и бесповоротно. И он, сволочь, сразу же это, конечно, понял. Сказал:

– Я живу тут рядом. Не зайдешь?

– Чаю попить?

– Чаю у меня нет. Есть кое-что другое.

– Постель двуспальная?

– Это само собой, но не сразу.

– Ты серьезно? Прямо вот так само собой?

– Почему нет? Ты же видишь, мы подходим друг другу.

Да, я это видела. Он высокий, красивый, уверенно-наглый, я высокая, красивая и тоже, в общем-то, не робкая. Девичий этикет подсказывал, что нужно посопротивляться хотя бы для приличия, но я уже тогда умела поступать вопреки этикету, уважая свои желания.

– Ладно, пойдем.

Мы пошли.

– Ты вообще кто? – спросила я по дороге.

– А кем ты хочешь, чтобы я был? Есть, наверно, какое-то идеальное представление?

– И ты можешь под него подстроиться?

– Запросто.

– Летчик международных авиалиний, – наугад сказала я, потому что не было у меня никакого идеального представления.

– Хорошо. Я не летчик, но на дельтаплане летал. В Казахстане. И с парашютом прыгал. И на лыжах с пятитысячника спускался. Другая стихия интересует? В пещеры лазил со спелеологами, дайвингом занимался, носом к носу с акулой сталкивался.

– Хвастаешься?

– Правду говорю.

Потом я поняла – он врал только наполовину. На дельтаплане не летал, но с парашютом прыгал. На лыжах не спускался, но в пещеры лазил и под водой плавал. Выдумки его были не мюнхгаузенской страстью к небылицам, он просто прибавлял к тому, что уже сделал, то, что еще не успел, но мог бы. Для него это было равнозначно. Могу – значит, считай, что было.