Во время очередной рекламной паузы он повернулся к своей соседке.

– Если не возражаете, – вежливо начал он, предъявив свое журналистское удостоверение, – хотел бы спросить: что именно вас привлекает в этой передаче?

– То, что меня здесь воспринимают всерьез.

– Как, разве не рецепты?

Соседка развернулась к нему, будто не веря своим ушам.

– Порой мне кажется, – с расстановкой проговорила она, – что в Америке мужчина не протянул бы и до полудня, случись ему на один день превратиться в женщину.

Зрительница, сидящая по другую сторону от Рота, похлопала его по колену:

– Готовьтесь к бунту.

Дождавшись окончания программы, он прошел за кулисы, где обменялся рукопожатием с Зотт, а ее пес Шесть-Тридцать знай принюхивался – этакий коп во время личного досмотра. После кратких взаимных представлений Зотт пригласила Рота вместе с фотографом к себе в гримерку, где рассказала про сегодняшний выпуск – или, точнее сказать, про те разделы химии, которые осветила в сегодняшнем выпуске. Вежливо выслушав, Рот высказался о ее брюках, назвав их смелым выбором. Она просверлила его непонимающим взглядом, а затем поздравила с таким же смелым выбором. Беседе задали тон.

Пока фотограф невозмутимо делал снимок за снимком, Рот переключился на ее прическу. Зотт бросила на него холодный взгляд.

Фотограф смотрел на журналиста с тревогой. Ему было поручено обеспечить хотя бы один снимок улыбающейся Зотт. Сделай же что-нибудь, жестами подсказывал он Роту; пошути.

– Можно спросить: что это за карандаш у вас в волосах? – зашел с другого бока Рот.

– Пожалуйста, – ответила она. – Это карандаш второй степени твердости. Вторая степень характеризует твердость графитового стержня. Раньше в качестве карандаша использовали свинцовый штифт; теперь стержни делают из графита, который является аллотропом углерода.

– Нет, я хотел спросить…

– Почему карандаш, а не ручка? Да потому, что графит, в отличие от чернил и пасты, стирается. Человеку свойственно ошибаться, мистер Рот. Карандаш позволяет стереть ошибку и двигаться дальше. Ученые готовы к ошибкам, мы спокойно относимся к неудачам. – С этими словами она неприязненно посмотрела на его авторучку.

Фотограф таращил глаза.

– Послушайте… – сказал журналист, захлопнув свой блокнот. – Я думал, вы охотно согласились на это интервью, но теперь вижу, что вам его навязали. Я никогда не беру интервью против воли человека; приношу вам искренние извинения, если помешал.

Затем он повернулся к фотографу и наклоном головы указал на дверь. Когда они уже шли через парковку, их остановил Сеймур Браун.