Тем не менее, войны проигрываются (или выигрываются) не только из-за ошибок, трусости или некомпетентности начальства. Существует масса объективных факторов — социальных, экономических и политических,— которые определяют исход кампании задолго до ее начала. Исследователь, заранее сумевший на основе анализа этих факторов предсказать конечный исход кампании, приобретает репутацию пророка — однако еще ни разу не было случая, чтобы такому исследователю поверили до начала войны. Справедливости ради следует отметить, что перед войной недостатка в пророках обычно не возникает — так же как после войны не возникает недостатка в аналитиках, уверенно объясняющих, почему все получилось так, а не иначе.

Между тем история, а в особенности история военная, сплошь и рядом насмехается над всеми объективными факторами и законами развития общества. Даже внешнее соблюдение этих закономерностей не гарантирует того, что события действительно развивались в соответствии с ними. Одним из наглядных примеров тому служит Крымская война 1853—1856 годов. Как известно, она закончилась поражением Российской империи, и любой историк скажет вам, что иначе быть просто не могло. Слабость российской промышленности и ее жалкий технический уровень не давали России ни единого шанса на победу в войне с коалицией четырех государств (Англии, Франции, Турции и Сардинского королевства), два из которых являлись самыми могущественными державами тогдашней Европы. Тем не менее, реальный результат этой кампании смотрится просто ничтожным. В этом смысле воспетый Теннисоном «бросок легкой бригады» не только явился наиболее наглядной иллюстрацией идиотизма, проявленного обеими воюющими сторонами, но и может считаться апофеозом всей Крымской войны.

Действительно, захватив полный контроль над Балтийским и Черным морями, французы и англичане оказались не в состоянии хоть как-нибудь этим воспользоваться. Наиболее известным эпизодом войны является осада Севастополя. Однако мало кто осознает, что военного смысла эта операция не имела: полное господство на Черном море англо-французского флота заставило русских моряков (в первый, но не в последний раз) затопить свои корабли. Но после этого захват главной базы русского флота утратил уже всякое значение. Более того, взятие Севастополя оказалось не более чем фикцией — ведь союзникам удалось захватить лишь город с наспех возведенными укреплениями, саму же крепость (расположенную на Северной стороне) они даже не пытались атаковать. Однако после года осады и огромных потерь обе стороны как-то подзабыли, из-за чего идет битва, а главное — никто из них уже не мог признаться в том, что сражение с самого начала являлось бессмысленным. А в результате проявленная в нем воинская доблесть с потрясающим единодушием была воспета и в Англии, и во Франции, и в России. Трудно подобрать более наглядный пример совместного затуманивания исторической действительности!