Нравственная сила искусства

Нравственная сила искусства

В искусстве заключена еще одна опасность – возможность выбора между добром и злом. Если есть добро, рядом с ним обязательно мыслится зло, поскольку они оба – равнозначные варианты в пространстве искусства. Свобода выбора неотделима от ответственности. Чем больше свобода, тем больше ответственность, а значит, в искусстве, с его неограниченным пространством вариантов, ответственность необыкновенно велика. Именно поэтому так велика нравственная сила искусства. Лотман предупреждает о том, что зачастую нравственные функции искусства понимаются поверхностно. Хорошее искусство, изображающее добро, делает людей лучше, а плохое искусство, изображающее зло, – губит. Но все не так просто, ведь цензура, запрет на знание плохого не спасает. Сила искусства, по Лотману, в том, что благодаря искусству у нас есть возможность выбирать в тех случаях, когда жизнь такого выбора не предоставляет. И здесь встает вопрос о границах в искусстве: что в художественном произведении допустимо, а что нет? Юрий Михайлович утверждает, что, несмотря на свою высочайшую силу в области нравственности, искусство все-таки не учебник морали. Часто кажется, что искусство современности может быть опасным, поскольку безнравственно. Но если внимательно посмотреть классику, то современному искусству далеко до Шекспира с его потоками крови, коварством, кровосмесительством, пытками и бесконечными трагическими и жестокими смертями. Получается, что в искусстве допустимо все, ведь никто не посмеет назвать Шекспира порочным. Сейчас не посмеет, а когда-то и его подвергали цензуре.

Искусство – это моделирование жизни, ее копия, и между ними огромная разница. Вот почему в искусстве можно гораздо больше, чем в жизни. Ведь преступление, смоделированное в произведении искусства, – изучение его сути, а преступление в жизни – это преступление.

Фотография и кино

Фотография и кино

Когда появилась фотография, а за ней и первая возможность видео, многие творческие люди восприняли эти новшества враждебно. В художественной культуре поселился страх смерти искусства, который позже вылился в авангард. Казалось, что искусство с его моделированием жизни, с его условностью обречено на гибель, ведь копии реальности были настолько точны, что казалось, будто сама жизнь ворвалась в пространство искусства. Когда кинематограф обрел звук, это стало еще одним потрясением. Лотман говорит, что звук в кино – это не необходимость, оно существовало и без него, это просто техническое новшество. Кинематограф не сразу освоил звук как средство художественной выразительности. Потому что мало что-то привнести в искусство, необходимо найти этому место в художественном пространстве. Философ сравнивает технические открытия в искусстве с кризисами роста у человека, которые необходимо преодолевать, чтобы что-то получить.