Получается, что Тэффи мягче, добродушнее[861] и в то же время многограннее показывает: в настоящем власть находится у мужчин, и равноправие прекрасно, но человеческая природа такова, что дисбаланс будет возможен всегда — даже в потенциальном будущем. Тем не менее человек способен обрести счастье здесь и сейчас, в проблематичных условиях, не дожидаясь возникновения «нового человечества». Урванцов же пользуется гораздо более резкими тонами пародии и мелодрамы: его герой удаляется в неизвестное будущее под звуки рыданий супруги и при разрушающем хохоте зрителя. У Тэффи в финале происходит соединение героев и традиционная, хоть и внесценическая свадьба; у Урванцова — разрыв. «Судьба мужчины» — своего рода пародийная гендерная антиутопия, в рамках которой власть женщин предстает ничуть не лучшим решением, чем власть мужчин (в чем Урванцов совпадает с Тэффи), однако никаких рецептов в настоящем автор не дает, в отличие от своей предшественницы. Он демонстрирует отличное владение гендерными и жанровыми клише, а Тэффи — знание человеческой души со всеми ее несовершенствами и непоследовательностью.
Но можно ли считать это различие гендерно обусловленным? Думается, что речь должна идти скорее о мере индивидуального таланта. Другое дело —
Таким образом, рассмотрение пьесы Тэффи в культурном контексте эпохи демонстрирует как ее «типичность», так и то, насколько она перерастает «средний» уровень гендерной игры (сюжетные ходы, мена ролями и т. д.), демонстрируемый литературой и кинематографом эпохи модерна. Анализ пьесы Урванцова показывает как его зависимость от текста Тэффи, так и попытки пойти «своим путем». Он отказывается от финала, примиряющего представителей двух полов, акцентируя внимание на неизбывности иерархических и неравноправных отношений в обществе, в то время как Тэффи пытается найти гуманистический выход из тупика.