– «Сурат» я запомню, – пообещал Никита.

– Он у вас в Подмосковье работал, – сказал Рахим.

Мужчины подняли мешки и двинулись.

– Да, встретили твоих, – обернулся Рахим к Никите. – Говорят, еще поездят, поснимают.

– Скоро же темно будет… – Никита снова понюхал ладонь, пахшую травой.

Тишина засасывала его. Только далекое пение какой-то птицы и поскрипывание бутылок в мешках.

– Красиво у вас.

– Не жалуемся.

На Рахиме уже не было маски, и теперь всё удлиненное и уставшее лицо его было видно полностью. Они вошли в ворота.

– Телевизор, – говорил Суннат, показывая комнату. – Кондиционер, если ночью холодно будет.

Никита сидел на ковре и разглядывал сделанные снимки:

– Блин, не то… как будто другое место. Завтра надо там снова поснимать, у входа.

Суннат глянул, проходя с постельным бельем, на мелькавшие кадры и вышел. И вернулся… Нет, не он – в дверях стоял Рахим.

– Женщины там пока остались, – сказал, заходя.

Никита кивнул.

Рахим включил кондиционер.

– Там праздник у них был, попросили, чтобы остались, помогли.

Никита отложил камеру:

– Праздник?