Как говорил Андропов, «главная забота для нас – русский национализм, а диссиденты – потом, мы их возьмём за одну ночь».

Некоторые склонны объяснять резко неприязненное отношение Андропова к «русистам» (его термин) его еврейским происхождением. Однако ситуация сложнее: подробнее об отношении власти у нас, будь то Россия или СССР, будет сказано ниже.

Представители патриотического направления в инакомыслии издавали журнал «Вече» (Б.Н. Осипов, Д.С. Дудко, И.В. Овчинников; 1971), «Московский сборник» (Л.И. Бородин, 1974). Событием стал выход статей И.Р. Шафаревича в сборнике «Из-под глыб» (1974), позднее – книг «Социализм как явление мировой истории» (1977) и «Русофобия» (1980). Патриоты активно критиковали сионизм, с которым была так или иначе связана часть диссидентов (линия «Израиль – Моссад») и часть «статусных либералов» шестидесятнического или околошестидесятни-ческого толка. Критике сионизма были посвящены работы «Осторожно, сионизм» Ю.С. Иванова (1969), «Ползучая контрреволюция» В.Я. Бегуна (1974), «Де-сионизация» В.Н. Емельянова (1979) и др.

Несмотря на слабость национально-патриотического движения (из-за его разделённости на «красных» и «белых», православных и неоязычников, монархистов и коммунистов/сталинистов), власти вели с ним непримиримую борьбу: как правило, «срока» «русистов» были намного более длительными, чем у представителей диссиды. Ситуация практически не изменилась даже тогда, когда после призыва Голды Меир в 1970 г. к тотальному походу всех евреев против СССР активизировалась деятельность сионистских организаций – «русистам» как доставалось, так и продолжало доставаться. И ещё на одну вещь обратили внимание современники: странная череда смертей видных «русистов», пользуясь словечком Андропова: глава Союза писателей РСФСР Л. Соболев (1971), И. Ефремов (1972), Вс. Кочетов (1973), В. Шукшин (1974), художник К. Васильев (1976). Возможно, эта череда – совпадение. А может, и нет.

13

Линия, разделявшая инакомыслящих, т. е. Антисистему, на прозападных диссидентов и русских патриотов («националистов») прочерчивалась и сквозь Систему, рассекая совинтеллигенцию на две части, две группы, у каждой из которых был привластный сегмент, ориентировавшийся на «свою» группу номенклатуры, отражавший её настроения и по сути обслуживавший её, нередко – в качестве весьма неблагодарного хозяина. Между группами либералов-западников, размахивавшими знамёнами интернационализма, с одной стороны, и неопочвенниками и государственниками (державниками), апеллировавшими к национальной традиции, государственной мощи – с другой, шла серьёзная борьба. Если первые нередко обвиняли вторых в национализме или (реже) в сталинизме, то вторые получали обвинения в космополитизме или (реже и косвенно) в сионизме. Борьбе эта была не только идейная, принципиальная, но отчасти и за приближённость к власти – за должности, за контроль над журналами и газетами, творческими союзами, за статус и т. п. Эта борьба носила не только самостоятельный характер (хотя и это в значительной степени тоже), но и отражала противостояние двух основных фракций (в соответствии с «краями» первого базового противоречия кратократии) номенклатуры. Главной ареной официальных сражений в сфере культуры были кино и литература; здесь обе привластные группы интеллигенции в той или иной степени апеллировали к власти. Нужно сказать, что по мере эволюции советской системы, превращения её в квазиклассовую, а номенклатуры – в закрытую самовоспроизводящуюся группу всё больше симпатий у власти вызывали либералы, ориентирующиеся на Запад. Особенно это было характерно для молодого поколения номенклатурщиков.