Петербургское самодержавие Романовых (с 1762 г. – «Романовых»), расколовшее страну на два социокультурных уклада, по сути было правлением чужой для русских династии. Недаром Николай I объяснил одному из своих сыновей, задавшему вопрос о причине обилия немцев на службе: русские служат России, а немцы – нам, династии.

Разумеется, ситуация не эквивалентна той, что сложилась, например, в Китае при правлении маньчжурской династии Цин (1644–1911 гг.), современницы Романовых/«Романовых», но определённые сходства и параллели очевидны.

Реформы Александра II имели противоречивый результат: при том, что санкт-петербургское самодержавие уже в значительной степени русифицировалось, экономическая и культурная жизнь в городе, пусть и в уродливо-капиталистическом плане, менялась на западный лад, становилась ещё более чужой и чуждой подавляющей массе населения и в то же время порождала западоподобную контрэлиту, ориентированную на западные властноорганизационными технологиями, и идеологию. В 1917 г. контрэлита пришла к власти. То были интернационал-социалисты («левые глобалисты»), стремившиеся не к русской революции, а к мировой, в которой отсталым русским предстояло сыграть роль пушечного мяса. Интернационал-социалисты, сокрушившие чуждый для России капиталистический строй, относились к русскому народу, пожалуй, ещё хуже, чем Романовы, чьё позднее самодержавие социокультурно (но не по крови) подверглось русификации (впрочем, тех же будущего Николая II и его будущую жену воспитывали как маленьких англичан).

История, однако, полна парадоксов: «минус» на «минус» даёт «плюс». В результате схватки двух «чужих» победила третья сила и результатом стала не мировая революция, а Красная империя, отрицавшая как самодержавие, перехваченное Романовыми у Рюриковичей, так и капитализм. Жизнь и логика истории заставила Сталина и его команду, по крайней мере с середины 1930-х годов, двигаться в направлении русской национальной традиции. Однако официальная идеология марксизма-ленинизма с её интернационализмом и упором на всеобщность исторического процесса серьёзно ограничивала взятый Сталиным курс и делала его обратимым. Так оно и вышло после смерти Сталина, с Хрущёвым процесс пошёл в противоположном направлении. Брежнев пытался удерживать равновесие между «интернациональным» и «русским» векторами (за попытку нарушить его, а вовсе не за атаку на «неопочвенников» «схлопотал по шапке» Яковлев), между либералами и державниками.

Горбачёв с его «общечеловеческими ценностями» оказался в одной лиге с интернационал-социалистами начала XX в. и коминтерновскими левыми глобалистами, ну а при Ельцине состоялось второе пришествие русофобии a la 1920-е годы. В последние годы в связи с усилением давления Запада на Россию ситуация несколько изменилась, но не кардинально, в частности, 282-я статья УК так и остаётся «русской».