Либеральный проект был куда приятнее и приемлемее. Во-первых, внешне он казался менее воинственным и радикальным. Во-вторых, он мягко предполагал неравенство. В-третьих, происходя, как марксизм, из геокультуры Просвещения (по сути – «двоюродный брат» марксизма), он нёс в себе всё более манящий перерождающуюся номенклатуру образ Запада: «либеральный коммунизм», «либеральный социализм», «социализм с человеческим лицом» (читай: с либеральным), «рыночный социализм» – разве плохо? И «мостик» к либерализму есть – социал-демократия; то, что на Западе социал-демократы давно превратились в партии, по сути обслуживающие капитал, т. е. в социал-предателей, не смущало: ведь можно же договариваться с капиталом на международной арене, а почему на внутренней нельзя? Либерализм хорошо пахнет: французским парфюмом и коньяком, дорогими сигарами и дымком барбекю техасских ранчо. Показательно, что в интеллектуальной обслуге четырёх последних генсеков КПСС (а это почти три последних десятилетия существования СССР) доминировали те, кого называют «либералами-западниками» (разумеется, на советский манер) из Международного отдела ЦК КПСС. Все эти полужурналисты-полуучёные, получиновники-полуинтеллигенты-полуподлецы партийного типа, которые если что и любили русского, то икру и водку, как Нессельроде, которому светлейший князь Горчаков, говорят, заметил: нельзя есть и гадить в одном и том же месте – так поступают только свиньи. По сути у этой своры карьеристов и принципов-то с убеждениями никогда не было, о чём сегодня они без стеснения пишут в мемуарах, так же, как и о том, что потихоньку вписывали в доклады генсеков закамуфлированные пассажи из работ «буржуазных социологов» – и опять вспоминается: «Well done, Judas!».

Партийно-комсомольская, а отчасти и гэбэшная карьера на рубеже 1960-1970-х годов стала особенно привлекательной именно из-за возможности загранпоездок на Запад, т. е. из-за возможности представителей верхушки антикапитализма жить при капитализме, т. е. не по законам своей системы. О капитализме же любили говорить: «Да, разлагается, но как пахнет!». Речь, иными словами, идёт о формировании целого слоя привластной карьерной молодёжи с совершенно определённым «поворотом мозгов»; в стишке, сочинённом одним остроумным человеком, об этих «ребятах» говорилось, что они «румяные и левые» (под «левизной» в данном контексте понимаются либерализм и повёрнутость в сторону Запада), что «в глазах у них Тольятти и Торез и здоровый сексуальный интерес» (т. е. прикрываясь компартиями, ориентируемся на Италию и Францию, где наследниками Тольятти и Тореза со временем, «через такт» стали еврокоммунисты Берлишуэр и Марше, всё более разворачивающиеся в сторону Запада, плюс интерес к радостям жизни – привет Павке Корчагину и комсомольцам-добровольцам 1930-х годов). Как говаривал Бродский, «Молодёжь. Не задушишь, не убьёшь». Особенно номенклатурную с её железными зубами и готовностью самим убивать и душить ради её dolce vita.