— Да потому же, почему верили ему до последней минуты мы, — вздохнул Тринадцатый. — Он умеет быть очень убедительным. К тому же он говорит вещи, в которые охотно поверил бы и ты сам, но — особенно если у тебя сохранились хотя бы остатки совести — никогда не решишься произнести вслух. А тут приходит он. Большой, красивый, сильный, благородный. И подтверждает твои мысли, от и до. Твои самые такие маленькие и поганенькие мысли. О том, что ты избранный. О том, что ты превосходишь других. О том, что ты имеешь право. О том, что ты, в конце концов, действительно центр вселенной, а не чмо из поганой ямы. Вот потому ему, дорогой мой, и верят. Это удобно. Это просто. Для этого не надо думать, потому что он уже подумал за тебя.

— А ещё, видимо, власть, — добавил Пятый. — Верно? Это же показательно. Если некто добился власти, да еще и сумел её удержать — это, как минимум, повод задуматься о его правоте. Ведь так?

Тринадцатый покивал. Жестом подозвал свою платформу, перебрался на неё. Во время этого разговора и просмотра считки они сидели у окна, и смотрели на звезды, но сейчас сидеть Тринадцатому, по всей видимости, надоело.

— Пойдем кофе пить? — предложил Пятый, тоже вставая.

— С мороженым, — оживился Тринадцатый. — Ты не представляешь, как я люблю кофе с мороженым. Когда мы жили на Терре-ноль, мы иногда ходили на Невский, там была кофейня с офигенным кофе, и мороженое в металлических вазочках. С сиропом. И как-то раз мы там были, а я по дурости высунулся из-за стола слишком сильно…

— И что произошло? — спросил Пятый с интересом.

— По залу шаталась в тот момент уборщица. Столы протирала. В общем, в меня полетела мокрая грязная тряпка, потому что меня приняли сослепу за крысу, — Тринадцатый усмехнулся. — Ит ей потом долго объяснял, кто мы такие, и почему она не права. В общем, познакомились, и нам даже шарик мороженого на халяву достался.

— Хорошо то, что хорошо кончается, — согласно покивал Пятый.

— А ты мороженое любишь? — спросил Тринадцатый.

— Вроде люблю, — Пятый задумался. — Когда-то я любил сгущенку. Честно тебе сказать, я и сам до сих пор не разобрался в том, что я люблю, не люблю, понимаю, не понимаю. Оказалось, например, что мне нравится шашлык. Никогда бы не подумал, что вообще смогу есть мясо, да еще и жареное. И на тебе, пожалуйста. Или кильки в томате…

— Это те, которые с глазками? — с тихим восторгом спросил Тринадцатый.

— Они самые. Саб надо мной ржал, но я всегда отрывал и головку, и хвостик. При этом сами рыбки оказались очень даже вкусными.

— Я тоже так делаю… делал, — тихо произнес Тринадцатый. — Знаешь, если мы выберемся из этого всего, надо будет найти какой-нибудь мир Сонма, и устроить килько-тур. Ужасно хочется килек с вареной картошкой. А тебе?