Но все не так просто. Как и повсюду в Восточной Европе, классовая принадлежность здесь тесно переплеталась с этничностью. В Венгрии это относилось прежде всего к среднему классу и к евреям и немцам (их было почти два миллиона). Госслужащие, землевладельцы и интеллигенция были преимущественно мадьярами или немцами, торговля и промышленность была сосредоточена в руках инородцев, чаще всего евреев. Лишь приняв во внимание отношения между евреями, этническими немцами и мадьярами, сможем мы понять своеобразие венгерского фашизма.

Немцы в большинстве были потомками «швабов»; после Первой мировой войны к ним присоединились Ungarndeutsche, то есть беженцы из Словакии (территория, перешедшая к Чехословакии по Трианонскому договору). Столетия назад трудолюбивых немецких колонистов пригласили в страну для развития сельского хозяйства, торговли и промышленности. В XIX веке многие из них обрели высокий социальный статус, особенно в государственном управлении и армии. Они сильно ассимилировались, но усиление германской империи воскресило в их душах немецкую национальную гордость, что было особенно заметно среди выпускников немецких или австрийских университетов и военных академий (Szelenyi, 1998: часть 3). Возвышение Германии усилило ее влияние на Австрию, поставив в исключительное положение венгерских швабов (Janos, 1970: 220–224; 1982: 282–284; Rothschild, 1974: 308; Mendelsohn, 1983: 113; Szöllösi-Janze, 1989: 130–131, 159–163). Теперь швабы гордились тем, что были не только венграми, но и немцами. Многие восхищались успехами Гитлера, считая его модернизатором Центральной Европы. Будучи в сомнениях, кому теперь служить — Германии или Венгрии, — многие швабы разрешили эту дилемму просто: вступили в пронацистские политические партии и быстро заняли там руководящие посты. В довоенном правительстве лишь 30 % крайне правых, включая членов «Скрещенных стрел», носили фамилии мадьярского происхождения по сравнению с 88 % среди либеральных и консервативных министров. Почти все остальные были этническими немцами. «Скрещенные стрелы» знали об этом и приняли свои меры: на выборах 1939 г. число мадьярских кандидатов было удвоено. Тем не менее Национальный Совет, управлявший страной в 1944–1945 гг., лишь на 30 % был этнически мадьярским. И в Салаши, и в Гёмбёше была немецкая кровь. Некоторые исследователи даже считают это тенденцией. Действительно, многие фашистские лидеры той эпохи этнически были «варягами»: Гитлер был австрийцем, румынский диктатор Корнелиу Кодряну — сыном эмигрантов (отец предположительно поляк, мать — немка из Буковины), у словацких вождей Иосипа Тито и Войтеха Туки родным языком был мадьярский. Однако к этим умозаключениям я отношусь скептически. Швабский фашизм в Венгрии имел более простые и очевидные причины.