В начале 1933 г. большинство консервативных партий объединились в Испанскую конфедерацию автономных правых (ИКАП).

Вскоре конфедерация огласила свою численность, составившую 735 тысяч человек; таким образом, она стала крупнейшей в стране политической партией. Неофициально считается, что именно она оказала наибольшую поддержку во время военного переворота 1936 г. Национальные и региональные лидеры ИКАП были из интеллигентов и крупных собственников, в некоторых регионах преобладали банкиры и сановники. Если брать рядовых партийных активистов, то на уровне средних классов их состав был еще разнообразнее: из 77 членов местных комитетов по всей Испании 33 % составляла интеллигенция, 20 % — госслужащие, 13 % — торговцы, 9 % — конторские служащие, 9 % — помещики/фермеры и 12 % — рабочие (табл. 9.1 Приложения, строка 4). Отличавшееся большой численностью молодежное движение автономных правых, по сообщениям современников, состояло преимущественно из учащихся среднего достатка, хотя точных цифр на этот счет нет.

Помимо классовой принадлежности большую роль играли религия, пол, а также факт занятия сельским хозяйством. По данным мадридского филиала, 45 % его членов составляли женщины — ситуация совершенно уникальная на фоне других партий того времени (Payne 1993: 168), хотя в большинстве провинций основной костяк активистов был из крестьянских семей. Ключевую роль в мобилизации женщин и фермеров играла церковь: все они были активными прихожанами и участвовали в церковной жизни. Автономные правые подчеркивали, что для них восстановление величия церкви превыше всего остального. Многие в конфедерации правых открыто заявляли о своей религиозности; эти люди пришли в партию из мирских католических организаций, более крупных, чем местные профсоюзы (данные по Мурсии см.: Moreno Fernandez, 1987; по Саламанке: Vincent, 1989: 83). Крупнейшей дочерней организацией автономных правых была католическая ассоциация фермеров со штаб-квартирой в Кастилии. Ее руководители ставили целью привлечь в свои ряды видных людей всех социальных слоев, главным образом тех, кто занимался церковными делами, а также благотворительностью (Castillo, 1979).

Материальными интересами автономные правые отнюдь не пренебрегали. Руководители конфедерации настаивали на нерушимости права собственности, которому был привержен и землевладелец, и капиталист, и мелкий буржуа. Что касается крестьян, составлявших ядро партии, то здесь лидеры играли на обычных отраслевых интересах, связывавших крестьян и землевладельцев, — это были высокие цены на продукты и низкое жалованье (Montero, 1977: 419–449). При этом классовые и отраслевые интересы интерпретировались в моральных категориях более широкого порядка, вокруг интегралистско-националистской идеологии, которая гарантировала порядок и безопасность, обещала преодоление и подавление классовых и региональных конфликтов и беспорядков. Призывы христиано-социалистического крыла партии не забывать о судьбе бедных играли важную идеологическую роль во время выборов, но фактически христианские социалисты не оказывали глубокого влияния на политику конфедерации. С особой осторожностью подыскивали для человека социальный ярлык: так, за термином «labrador» (буквально «пахарь») или «agricultor» («хлебороб», «фермер») чаще всего скрывался отсутствующий на земле собственник, но благодаря такому значимому почетному наименованию можно было подумать, что этот человек — действительно трудяга от сохи. Именно в силу этой терминологии по книгам конфедерации трудно восстановить классовое происхождение активистов, причем сделано это специально. Хотя в филиалах автономных правых часто преобладали люди старого режима, в сельских районах с более религиозным населением и старых административных центрах Кастилии партия собирала голоса представителей всех классов. Иначе говоря, электорат партии не ограничивался пролетарскими гетто, светской буржуазией и сепаратистскими движениями.