Отношение к демократии у Конфедерации автономных правых оставалось идеологически «акциденталистским». Частично это было связано с необходимостью избежать конституционных споров между тремя основными разрозненными фракциями: христианскими демократами, «касикам» и авторитарными активистами (Tusell Gomez, 1974). Вопросы конституций обсуждались в рамках конфедерации преимущественно не как принципы, а как «тактические возможности»; демократия при этом рассматривалась как «меньшее из зол» (Montero, 1988: 17; Preston, 1986: 111–126). Конституция имела меньшее значение (то есть была «акцидентальна») по сравнению с целями, которым она служила; это убеждение, конечно же, разделяли и на левом фланге. Руководители правых настаивали на том, чтобы республика пересмотрела свою конституцию в части отношений церкви и государства, а затем расширила условия. Если бы республика была способна гарантировать порядок, неотъемлемость собственности, права церкви, межклассовый мир и целостность Испании — автономные правые готовы были согласиться на демократию. В противном же случае партия — негласно, но очевидно для всех — склонялась к варианту военного режима. Однако конфедерация правых была готова терпеливо подождать до четвертой годовщины республики (то есть до декабря 1935 г.), после чего добиться внесения поправок в конституцию можно было бы просто по праву большинства в парламенте. Лидер автономных правых Хиль-Роблес, поставивший на парламентаризм, рисковал своим положением, но даже он считал нужным сыграть ва-банк. В декабре 1933 г. он еще заявлял следующее:

Сегодня я намерен оказать содействие в создании правительства центра; завтра, когда придет время, я потребую полномочий и проведу реформу конституции. Если мы не получим власти, если история покажет невозможность поступательного консервативного развития, то республика заплатит сполна. Это не угроза, а всего лишь предупреждение.

Сегодня я намерен оказать содействие в создании правительства центра; завтра, когда придет время, я потребую полномочий и проведу реформу конституции. Если мы не получим власти, если история покажет невозможность поступательного консервативного развития, то республика заплатит сполна. Это не угроза, а всего лишь предупреждение.

К октябрю 1935 г. в его «предупреждении» появляются фашистские нотки:

Мы должны основать новое государство, очистить отечество от жидовствующих франкмасонов… Переход к новому государству потребует от нас исполнения долга и многих жертв. Но что значат они для нас, если мы готовы пролить кровь!.. Нам нужна вся полнота власти, вот наше требование. И мы придем к этой цели, не теряя время на возню с архаичными формами. Демократия — не цель, но средство для обретения нового государства. Придет время, и либо парламент передаст нам власть, либо мы его ликвидируем (Preston, 1978:98, 48).