Те, на чьей совести гибель республики, не отличались симметричным распределением сил, каковое предполагает диалектика классовой борьбы. Левые были расколоты в вопросах средств и конституций. Большинство левых лидеров были реформистами, но попадались среди них и влиятельные революционеры. Большинство вооруженных рабочих и крестьян (возможно, даже на юге) на самом деле желали реформ. Они приветствовали республику, вступая в союзы с лидерами реформистов. Большинство осуществленных ими политических забастовок и захватов земель было направлено на то, чтобы гарантировать проведение и завершение республиканских реформ. Лишь немногие представители левых течений были настолько разочарованы в демократических институтах, что еще до начала войны ударились в парамилитаризм. Как и остальные европейские левые, они были жестоки и непримиримы на словах и во время шествий; создавалось впечатление, что они вот-вот начнут бить стекла и морды. За идею реформ ратовали и центристы-республиканцы — те более последовательно отстаивали парламентаризм.

Эти группы, с неохотного согласия большинства нанимателей и членов профсоюза, могли инициировать обстоятельную программу реформ, которая помогла бы снять градус народного недовольства и спасла бы республику. В том, что этого не произошло, частично виноваты они сами. Левый лагерь был расколот, действовал безответственно, провоцируя агрессивную риторику и бесчинства на низовом уровне. В этой разрозненности свою роль сыграла идеология: и марксизм, и анархо-синдикализм имели огромное влияние на современников и авторитет в интеллектуальной среде. На фоне этих учений трезвые прагматики казались более беспринципными, «с изъяном». Но эти теории были неприменимы к классовым отношениям в Испании в том виде, в каком их пытались применить, и контрпродуктивны для их приверженцев. Левоцентристы слишком безрассудно отдались своим целям: светскому государству и гражданскому контролю над армией, притом что эти задачи были еще не самыми безрассудными и укладывались в концепцию общей модернизации. У левых и левоцентристов также были разные приоритеты, поэтому они отказались поддерживать друг друга в борьбе с оппозицией, которая меж тем цвела буйным цветом в исполнительной вертикали. В правоцентристском лагере господствовали кумовские традиции «поворота» и пренебрежение либерально-демократическими идеалами, что попахивало коррупцией и скорой гибелью. Перечисленные неприятные просчеты не носили случайного характера: они коренились в самих левых и центристских течениях. Но это были действительно всего лишь ошибки: мало кто из совершавших их сознательно стремился задушить демократию.