Но чем лучше у партий результаты, тем больше проблем. У них нет четкой идеологической и политической программы (кроме вопроса иммиграции), и при успехе на это начинают обращать внимание и их критиковать. Если этим партиям удается попасть в коалиционное правительство (как в Австрии) или в местные властные структуры (как в Бельгии), то их деятельность также тщательно изучается со всех сторон. На настоящий момент основные системные партии уже вернулись на политическую арену. В 2002 г. за счет австрийской Партии свободы больших успехов добилась Консервативная партия. Так и продолжается: то взлет, то падение, поэтому я сомневаюсь, что когда-нибудь будет только взлет. На самом деле, если бы крупные партии отреагировали на всплеск ксенофобии, жестко ограничив иммиграцию, радикальные правые сразу потеряли бы всю поддержку. Так произошло в 1960-х в Великобритании, первой послевоенной стране, столкнувшейся с подобной проблемой. Консерваторы и лейбористы заключили молчаливое соглашение ограничить иммиграцию небелых, покончив таким образом с электоральной угрозой, исходившей от радикальных правых.

Правые популистские партии состоят из националистов, которые поддерживают этнические чистки в относительно мягкой форме организованных, добровольных или принудительных депортаций. Но они не государственники. Они крайне расплывчато заявляют о «преодолении» классового конфликта (этот вопрос в Европе уже не стоит так остро), и у них нет парамилитарных формирований. Но самое главное: они настолько сосредоточены на главном своем вопросе — иммиграции, — что это подрывает их мировоззрение в целом, неважно, фашистское или нет. По этим причинам их нельзя серьезно назвать фашистами в рамках определения этого термина, данного мной или цитируемыми мной Нольте, Пейном, Итуэллом или Гриффином.

Я уже утверждал в этой книге, что надежное средство против фашизма — институционализированная либеральная демократия. В послевоенной Западной Европе она укрепилась настолько сильно, что вряд ли неофашисты или правые популисты смогут найти тут поддержку в каких-то других вопросах, помимо иммигрантского. Западная Европа успешно институционализировала классовый конфликт, способствовавший рождению классического фашизма. Она в состоянии справиться с большинством конфликтов, как и северо-западная Европа в межвоенный период. Нерешенным остается лишь иммигрантский вопрос, так как капитализм выступает за иммиграцию, а либеральная демократия или социальная демократия может легко отдать предпочтение коренным жителям. Из-за этого противоречия процветают правые популисты. Из-за него же непросто приходится иммигрантам, но вряд ли по этой причине появится фашизм или какая-либо другая тоталитарная идеология. Радикальные популистские партии могут создавать проблемы, но, учитывая, что европейские системные партии адаптируются под меняющееся макропространство и гибко реагируют на требования граждан, в Европе фашизм побежден, мертв и похоронен[56]. После страшного XX века хотя бы это может послужить европейцам утешением.