В сложившейся ситуации отдельные полицейские и жандармские подразделения проявили себя по-разному. Большинство из них рассматривало депортацию как возможность провести «отлов и свежевание бродячих псов», и лишь немногие проявили сдержанность или даже воспользовались невнятностью инструкций, чтобы избавить от этих страданий как можно больше ромов. Так, в уезде Телеорман после завершения переписи жандармы обнаружили еще 21 «подозрительного» рома, которые, как они считали, «занимались исключительно воровством, не практикуя никакого ремесла и живя только за счет совершаемых краж». Поскольку эти ромы «представляли угрозу для общества», начальник легиона просил разрешения депортировать их, «дабы разгрузить уезд от подобных цыган»[1069]. Жандармы легиона Констанца проявили особую жестокость, набрав при отборе кандидатов на депортацию один из самых высоких процентных показателей от населения переписи 1930 г. – 497 человек из 2049 (24 %)[1070]. Среди них находились «мобилизованные и годные к мобилизации» мужчины или их жены, которых легион с разрешения Бухареста депортировал как лиц, попросивших об «эвакуации» вместе со своими родственниками[1071]. (Напомним, что эти же жандармы осенью 1940 г. осуществили депортацию этнических болгар и всех «заподозренных» в том, что они были болгарами). Хотя мы не можем установить, действительно ли жены ромов-солдат ходатайствовали о разрешении последовать за своими родственниками в Транснистрию, известно, что в декабре 1942 г. многие депортированные просили разрешения вернуться в родные края на том основании, что сами они или же их мужья были «годны к мобилизации». К. Василиу отправил эти заявления командиру легиона, запросив его мнение относительно правдивости этой информации. Командир дал по всем случаям отрицательный ответ, используя стереотипное клише: «занимаются исключительно попрошайничеством, колдовством и воровством»[1072]. Похоже, что точка зрения командира легиона возобладала.

С другой стороны, легион Тимиш-Торонталь (Банат) в августе 1942 г. зарегистрировал 346 ромов как относящихся ко второй категории, но командир легиона майор Иоан Пешкир использовал любую возможность, чтобы избавить большинство из них от мук депортации, вследствие чего было депортировано лишь 78 ромов. И. Пешкир освободил 76 ромов как «годных к мобилизации», 14 удалось получить справки от местных трибуналов о том, «что они не были судимы, а значит, все неясные подозрения и бездоказательные обвинения, которыми руководствовались начальники постов, представившие их к депортации, были опровергнуты», писал Пешкир; шестеро смогли доказать, что владеют собственностью, и двое – что оказывали различные «услуги в коммуне», как «собаколов», например. Во всех этих случаях члены семей также были освобождены. И наконец, 163 человека «исчезли или отсутствовали по месту жительства»[1073], каковой факт И. Пешкир истолковал как свидетельство того, что «они разошлись во все стороны по различным своим ремесленным и торговым делам». Неизвестно, был ли наказан майор И. Пешкир за пренебрежение своими обязанностями, но его подчиненным пришлось отвечать за «халатность»[1074]. В другом схожем случае начальник жандармского поста Петре Костя из села Пряжба в Валахии позволил сначала четырем ромам избавиться от депортации, доставив их к поезду уже после его отхода, а в дальнейшем, когда ему приказали арестовать их и отправить в Транснистрию с другим конвоем, сослался на то, что их не сыскать, хотя в действительности они скрывались в том же селе. К. Василиу применил к П. Косте строгие дисциплинарные меры[1075].