Она сплевывает в грязь.

– Понятно, что Партия будет до последнего пытаться скрыть, что он покончил с собой, – замечает Анита. – До тех пор, пока скрывать правду уже будет невозможно. Но ведь это именно то, что можно было бы от него ожидать? После того, как он породил столько несчастий, заставил стольких людей страдать, у него не хватило бы смелости отдаться под суд и понести соответствующее наказание.

«Действительно ли он убил себя, – размышляет Антон, – или подавился реповой похлебкой?» Сейчас это уже не имеет значения – не в свете этого утра.

– Мне нужно увидеть отца Эмиля, – говорит Антон. – Я должен узнать, слышал ли он уже новость.

Элизабет смеется. Слезы счастья дрожат на ее ресницах.

– Не в таком виде; посмотри на себя. Ты не можешь идти к священнику в ночной сорочке.

Дома – какое счастье вновь слышать, как старый дом звенит детскими голосами – Антон и Элизабет одеваются так быстро, как только могут. Элизабет в порядке приличия пытается уложить волосы, но потом бросает это и просто нахлобучивает шляпу.

– Сойдет, – говорит она, – идем.

Анита подвозит их до церкви, пока дети бегут следом за машиной, улюлюкая и пританцовывая, ходя колесом между лужами.

Но когда они прибывают в церковь Святого Колумбана, отца Эмиля там нет. Неф пуст, так же как и его комнатушка с задней стороны здания.

Улыбка Элизабет тает.

– Что-то лучилось с ним? Боже милостивый, они ведь не могли прийти за ним прошлой ночью? Только не теперь!

– Нет, дорогая, нет. Пойдем, я точно знаю, где он.

Он ведет Элизабет на поле за церковью. Земля под ногами сочная, мягкая и пружинистая, взрыхленная новыми ростками. Аромат росы наполняет воздух – росы и раскрывающихся бутонов. Эмиль в своем длинном черном одеянии стоит на коленях и голыми руками роет почву. Он поднимает голову на приветствие Антона. Когда он видит всю семью, он вскакивает на ноги, резво, как восемнадцатилетний юноша.

– Антон! Ты слышал новость?

– Слышал!

Как можно больше людей должны ее услышать; весь мир должен знать. Антон приносит лопаты из церковного двора и начинает вместе с Эмилем копать влажную темную землю. Скоро к ним присоединяется Элизабет с детьми, а потом и Анита с фрау Гертц – они роют землю руками. Потом подоспевает еще помощь, больше рук врываются в землю. Двое, четверо, десяток, двадцать – поле заполняют соседи, все те, кто пришел в церковь, чтобы воздать благодарности за это новое утро.

– Капайте, – говорит им Антон. – Все копайте!