На тот момент я работала в книжном магазине, о чем и сказала.

– Но, – добавила я, – я еще и писательница. Я надеюсь построить карьеру в этой области. Я пишу историческую художественную прозу.

Большинство людей любят книги, а у исторической художественной литературы широкая аудитория. Мой козырь сработал и в этот раз; вскоре я уже породнилась с семьей Пола за счет нашего общего интереса к истории, и никто не выведывал у меня информации, которая могла бы очернить меня в их глазах.

Старший брат Пола, Ларри, сказал:

– Вам нужно написать про Opa и колокола. Я думаю, это считается исторической темой, и из этого можно сделать действительно хорошую беллетристику.

За индейкой и картофельным пюре – и с нарастающим чувством удивления – я выманила у этой семьи самую невероятную историю, хотя мне и приходилось вытягивать ее по кускам. Разговор состоялся примерно следующий:

– Мой папа ненавидел Гитлера, – сказала Рита, мать Пола. – Абсолютно ненавидел.

– Ну, а кто нет? – я располагающе рассмеялась.

– Да, но Opa по-настоящему ненавидел Гитлера. Я имею в виду, он что угодно готов был сделать, лишь бы ему досадить.

Досадить Гитлеру – это звучало как некоторое преуменьшение.

– Что вы имеет в виду? – поинтересовалась я.

– Ну, нацисты чуть не убили Opa из-за того, что он делал.

Я до смерти люблю мою свекровь, но вытянуть из нее историю всегда было нелегко.

– Не нацисты, – поправил Ларри. – А один поддонок из их города. Как его звали?

– Он был нацистом, – настаивала Рита. – Ну, или мог быть. Все равно, что был нацистом.

Я вмешалась.