Поскольку к тому времени Ариг-Буга сдался Хубилаю (1264 г.), последний являлся бесспорным хозяином империи, из чего мы можем заключить, что Хубилай одобрил кандидатуру Мунх-Тумура в качестве хана (улуса Джучи или Золотоордынского улуса. — А. М.) (примерно в 1267 г.). Ногай, однако, представлял собой слишком видную фигуру, чтобы полностью уйти со сцены»[1055].
А. М.Ногай действительно никуда не ушел и при четырех последующих ханах Золотоордынского улуса играл ведущую роль не только в военных действиях, но и в политической жизни улуса.
Как явствует из «Истории Вассафа», противоборство иль-хана Хулагу и Бэрх-хана продолжили их преемники — Абага и Мунх-тумур: «эта вражда была постоянною и продолжительною…» Впрочем, были и мирные передышки. «Великий хан Хубилай, — замечает Г. В. Вернадский, — оказывал давление как на Абагу, так и на Менгу-Тимура, чтобы уладить их разногласия. В результате в 668 г. гиджры (1269–1270 гг.) они заключили мирный договор…»
Если факт примирения Мунх-тумура и Абаги и означал хоть какое-то влияние Хубилая на дела бывших «подчиненных» удельных ханов, то первые же деяния нового владетеля Золотоордынского улуса явно демонстрировали его стремление к независимости.
Так, в самом начале своего правления Мунх-тумур (правил в 1266–1282 гг.) приказал отчеканить монеты со своим именем и семейной тамгой (символом). Другим таким шагом стало предоставление русской церкви ярлыка (1270 г.), освободившего ее от налогов и утвердившего значительные привилегии русскому духовенству:
«Вышняго силою и вышняя Троицы волею[1056] Менгу-темирово (Мунх-тумура. — А. М.) слово.
А. М.Людским Баскаком и Князем, и полководным (полномочным. — С. Л.) Князем, и Данщиком и Писцом, и мимоездящим Послом, и Сокольником, и Пардусником, и Бураложником, и всем Пошлинником.