Ахилл спросил ее, вздохнув:

— Хоть теперь-то ты понимаешь, какая ты была дура?

Линин вздох был тем банальным и необходимым эхом, какое часто слышится в дуэтных формах (см. М. Вигдаров, «По мотивам письма», партия альтовой флейты, такты 65, 78 и др.):

— Не знаю. Но я понимаю по крайней мере, что очень тебя любила.

В небольшую паузу Ахилл вместил свое уважение к доброй памяти, чувству красивой и спокойной женщины, сидевшей перед ним. Затем спросил:

— Когда же я ее увижу?

— Можно завтра. Приходи на Чкалова часов, например, в одиннадцать.

Повторяя себе: «Идиот, идиот, чего ты так разнервничался?» — Ахилл назавтра, в одиннадцать, осознавал свое присутствие в некой далеком прошлом, которого не было никогда, потому что Лина тринадцати лет, какой он в прошлом никогда не видел, стояла перед ним и, строго глядя ему в глаза, говорила:

— Здравствуйте. Вы мой папа. Я — Майя.

Глава пятая

Глава пятая

1

Теперь в дверях его расцеловала двадцатилетняя краса-девица; но, впрочем, он знал, — не девица, свои сердечные дела она ему поверяла, приезжая в Москву, бывало, для того лишь, чтобы рыдать у отца на плече или чтобы, напротив, потребовать от него разделить ее бурную радость по поводу новой, прекрасной, совсем-уж-совсем настоящей любви. И обычно приезжала на его музыку. Он любил сидеть на своих концертах рядом с дочерью. Иногда приезжала с Майей и Лина. На них смотрели — на них приятно было смотреть и пытаться при этом из слухов и сплетен свивать об Ахилле нечто романтическое: почему он не с ними? они почему не с ним? Любовь, любовь — кто-то был у Ахилла, но знали также, что он, приезжая в Питер, почти всегда останавливался на квартире, где жили Лина с дочерью.

Майя сняла и повесила шубу, потащила отца к дивану, усадила рядом с собой и стала в упор глядеть на него. Он этого не выдержал:

— Что случилось?

Она все так же напряженно на него смотрела, и он сказал:

— Поставлю чай.

Она мотнула головой:

— Потом. Подожди. Послушай…

Взяла его руку и начала перебирать и пересматривать его пальцы.