— Понял, понял! — весело объявляет он. — Фольклор! Каунтри-ансамбль! Как это? Дерево? Магазин для долларов? «Бе-ри-оз-ка»! — И он вдруг запел и даже стал пританцовывать: — «Во поль-е бер-ьоза стой-я! — а-ла!»

Тяжкий грохот колокола ахнул снова, послышались крики, отец Воскресенский воскликнул «Господи!» — и бросился вон, Оберидзе кинул на землю окурок — «говорил пождать меня, твою мать!» — и вместе с поспешившей следом свитой тоже скрылся. Побежал с пятачка и Обнорцев, а догоняя его, и Райтлефт — не без колебаний, так как он был очень заинтересован фольклорным ансамблем.

Ну а сами артисты весьма довольны тем, что их оставили в покое: они по-прежнему сидели и возлежали, одна принялась расчесывать волосы, другая заплетать русу-косу. Рабочие, то бишь мужская группа ансамбля, стали медленно к ним придвигаться — как положено, с аккуратностью, чтоб никого не спугнуть, но и с необходимою долей наглости:

— Э!.. — позвал один из них.

— Чего тебе? — с необходимой же долей кокетства, но и скромно поинтересовалась баба.

— Дай пожрать-то! Смерть как поесть охота. Две смены вкалывал, — вздохнул рабочий и сел рядом на травку.

— Ишь ты, какая!.. — говорит другой, который, возможно, тоже голодный, но по-иному и, вероятно, даже более, чем первый.

— А какая?

— А вот такая!

— Да ну какая?

Дальнейшему не нужно долгих описаний: рабочие и бабы парами сидят и возлежат, едят и пьют, кое-кто в обнимку, а одна из парочек не ест — не пьет, а уж и любит. Там, глядишь, и еще двое, за ними — еще. Чудесная погода. Птички поют. Конструкции Медведя умыты росой и окрашены нежным светом. Один из рабочих включил транзистор. Зазвучало «Утро» Эдварда Грига из музыки к «Перу Гюнту». Вышел пьяный мужик с гармошкой, и на Грига с размаху налетела «Барыня». И Григ, и «Барыня» слышны достаточно отчетливо.

Не следует думать, что в этом звуковом смешении слуху является что-то немузыкальное. Как известно, еще Чарльз Айвз, американец, деливший свою жизнь меж бизнесом и музыкой («подрывая свое здоровье», как пишут его биографы), занимался наложением несовпадающих звуковых элементов, так что его музыка исполнялась как бы двумя оркестрами, игравшими каждый в своем ритме и в своей тональности. При этом, как пишут музыковеды, «острые столкновения разнохарактерных интонационно-ритмических элементов воспроизводят картины шумных деревенских празднеств». По-видимому, как раз по этой причине признание к Айвзу пришло посмертно, и его назвали основоположником американской школы музыки. Преуспел он также и в бизнесе и, подрывая свое здоровье, дожил до восьмидесяти лет. Любопытно, что знал он о нашем Медведе?