МЫ УЖЕ СТРОИМ! ТЕОРЕТИКИ, ТОРОПИТЕСЬ! ДА ЗДРАВСТВУЕТ СМЕЛОСТЬ ПРАКТИКИ! ОБРАЩАЕМСЯ К ГОРОЖАНАМ: ГДЕ ВАШИ РАСЧЕТЫ? ДОЛОЙ НЕДОВЕРИЕ ИНЖЕНЕРОВ! УДАРНЫМ ТРУДОМ ОПРОВЕРГНЕМ РАСЧЕТЫ!

МЫ УЖЕ СТРОИМ!

ТЕОРЕТИКИ, ТОРОПИТЕСЬ!

ДА ЗДРАВСТВУЕТ СМЕЛОСТЬ ПРАКТИКИ!

ОБРАЩАЕМСЯ К ГОРОЖАНАМ: ГДЕ ВАШИ РАСЧЕТЫ?

ДОЛОЙ НЕДОВЕРИЕ ИНЖЕНЕРОВ!

УДАРНЫМ ТРУДОМ ОПРОВЕРГНЕМ РАСЧЕТЫ!

Рихтман замолчал и стал раскуривать сигарету.

— Чушь какая-то! — сказал Воскресенский. — Что это значит?

— И на эту ерунду ты тратил время? — пожал печами Обнорцев. — Обычная болтовня!

Рихтман, с досадой махнув рукой, придвинулся к ним:

— Эх, мыслители! МЕДВЕДЯ НАЧИНАЛИ СТРОИТЬ И ВСЕ ВРЕМЯ ПРОДОЛЖАЛИ СТРОИТЬ БЕЗ ВСЯКИХ РАСЧЕТОВ — ВОТ ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ!

Оба собеседника Рихтмана потрясенно взирали на него. Можно ли представить себе, что происходило в этот момент в чистых душах Обнорцева и Воскресенского! Да и в моей душе тоже. Но Рихтман — взволнованной скороговоркой и вполголоса — продолжал:

— Это было начало, только начало! Я стал копать! Я добрался до архивов! Я узнал, что были, были с самого начала люди, которые все видели, все понимали, они не верили! сме-я-лись! даже про-тес-то-вали! — все без толку! Сегодня все видят, что творится, — ткнул он за спину, на Медведя. — Посмотрите на этот кошмар! Все разваливается! Люди разучились работать! Пьянство! Воровство процветает! Ну а вначале что было? Что? А вот что! — У возбужденного уже до предела Рихтмана прерывается голос. — Вот что: расчеты — которые, заметьте, были, были сделаны! и не одним человеком! — расчеты эти — слушайте, ребята, слушайте! — показали с самого начала, что МЕДВЕДЬ ДОЛЖЕН БЫЛ РУХНУТЬ ПОД ДЕЙСТВИЕМ СОБСТВЕННОЙ ТЯЖЕСТИ.

Пауза. Рихтман ждал эффекта.

— Но не рухнул же? — спокойно спросил Воскресенский.

— А знаешь ли, почему?! — с новой страстью продолжает Рихтман. — Именно потому, что он до сих пор остается таким — в стадии переделок, перестроек, добавлений, изменений. Если бы он строился в соответствии с замыслом, — ни он бы не выдержал, ни деревня. Где верхняя правая указующая лапа? Кто-нибудь ее видел? Говорят, что она в облаках, в стратосфере, что стройка там идет, и каждый раз говорят о том, что скоро, что вот-вот! А указующей лапы не было, нет и не будет: она должна оказаться столь тяжелой, что ее конструкция — ее называют консоль — должна неизбежно сломаться в месте, где ее прикрепляют к туловищу! В подмышке!

Рихтман, видимо, закончил. Я слышу, как он возбужденно дышит, приходя в себя. Вдалеке колокола вновь начинают бить Шопена.