Заключение по расследованию дела бюро «Клатт» и персонального дела Леонида Иры

Директору MI5 Майклу Хэнли

Лондон, ноябрь 1972-го

Как мы знаем, трудно оценивать работу следователей по делу Леонида Иры объективно. Консультировавший их начальник Девятого управления MI6 Ким Филби бежал к своим нанимателям из советской разведки, и теперь уже невозможно сказать, в какой мере его «особое» мнение повлияло на выводы следствия в 1946-м.

Но в любом случае мы можем заключить, что ныне покойный Иона Устинов, выступавший под псевдонимом Мистер Джонсон, и профессор философии Джилберт Райл во время допросов Леонида Иры не зря так долго ходили вокруг да около мотивов подозреваемого.

Финальное признание Иры парадоксально, но правдиво. Отчёт службы наблюдения защищает версию не следователей, а подозреваемого: Ира выдумывал «донесения Макса».

Эта версия согласуется с многократно подтверждённым правилом: независимый аналитик с доступом к вторичным источникам данных способен давать более точный прогноз, нежели цепочка аналитиков, которые получают информацию из первых рук, но замешаны в бюрократических играх и действуют с оглядкой на конъюнктурные соображения.

Чрезмерное доверие своему опыту, примеренному к необычному делу, пустило следователей по ложному пути. НКВД оказался ни при чём, а раскрытию Иры абвером помешало взаимовыгодное молчание его начальников: предприниматель Каудер предпочитал не дознаваться, откуда Ира берёт сведения о советских войсках, — как и Туркул, и Маронья-Редвиц. Жажда наживы связала махинаторов взаимной ответственностью. Полковник Гелен со временем догадался, что дело нечисто, но и он молчал, поскольку в случае раскрытия Иры не сносил бы головы.