Бакаев только сморщился.

— А-а, мы это уже проходили. Я ведь сейчас Достоевского перечитываю, «Бесов». Предвидел Федор Михайлович, куда вляпаемся. И как было сказано! Затуманится Русь, заплачет по старым богам…

— Можно потише? Мне звонить надо, — вмешался Эрик.

— Что у тебя на личном фронте? — шепотом спросил я Бакаева.

— Одно и то же, — так же тихо поведал он. — Им лишь бы вытянуть из нас всё, что можно и нельзя. Самки. Хищницы!

— Может, тупо за бабки дешевле выйдет? И на фиг уже все формальные обязательства?

— А что? Тоже мысль. Только бабки где взять?

Солнце еще выше поднялось над Москвой, и в издательском доме наконец закипела работа. Последней в редакцию пожаловала Нонна Ивановна, зам главного редактора по творчеству. Как всегда, лицо у нее было то ли заспанное, то ли просто недовольное. Женская часть коллектива тут же, вместе с ней, удалилась на перекур. Я в тишине навел завершающий лоск на интервью и выслал его в пресс-службу «космического» начальника с Шаболовки. От себя присовокупил мольбу о скорейшем прочтении и согласовании.

Дверь снова отворилась, к нам в кабинет заглянула девушка Юля, недавно назначенная отвечать за связи с госструктурами.

— А где все? — спросила она.

— А мы кто? — уточнил я.

— Ой, да я про Нонну хотела узнать.

— Курит, здоровье губит. Тебе она зачем?

— Посоветоваться надо. Я с утра уже в мыле, — зачастила Юля. — Шеф дал указание выяснить, у кого нет виз.

— Каких виз? Для чего?

— Ты как будто жизнью компании не живешь, — попеняла мне она. — В октябре большая поездка запланирована. Везем делегацию Совета счетоводов в Голландию, по обмену опытом.

Я только воздел руки к небу. Совет счетоводов России (сокращенно ССР) был нашим поистине стратегическим партнером. Входили в него почти все главные счетоводы регионов и больших городов. От связей с ними зависели и подписка, и львиная доля платных публикаций. Наше руководство обхаживало их, как древние женихи царицу Семирамиду. Верховодила в Совете на правах основательницы депутат Госдумы со стажем Наина Степановна Грузилова, дама капризная и опасно переменчивая. Она жутко ревновала нас как раз к тому народному избраннику, чей опус отлеживался в резерве и мог быть пущен в ход в случае кризиса с обложкой.

— Ну и что с визами? — вежливо поинтересовался я.

Тут с шумом завалились наши дамы. Вдохнув никотина, они буквально воспрянули к жизни.