По замечанию Конфуция, среди классических текстов больше всего названий животных и растений собрано в «Ши цзин» («Лунь юй», 17.9). Сам факт того, что Конфуций предлагает пользоваться сборником стихов в качестве справочного ресурса, заставляет предположить, что животные и растения интересовали его в основном как материал для визуальных или словесных метафор. Перец символизировал жар страсти; утки-мандаринки — любовников; рыба — плодородие, изобилие и супружеское счастье; густые ползучие растения — сложные взаимоотношения. Цель введения фауны и флоры в классическую литературу состояла в том, чтобы расшифровать нравственные смыслы, связываемые с растениями и животными: целью авторов выступает не изучение природы, а моральное совершенствование. Конечно же, сказанное не значит, что подлинная классификация животных, камней и растений вообще никого не интересовала. К тому же действенный художественный образ должен быть понятен всем. Если вы никогда не видели сливового дерева весной, то не сможете оценить комплимент воздыхателя, который говорит, что вы лучитесь, как слива в цвету.

Рассказ о том, как легендарный Великий Юй разделил известные земли на девять провинций («Шу цзин», глава «Юй гун»), включает описания почв, гор и рек в каждой области, а для некоторых провинций приводится еще и список трав, деревьев и зерновых культур. Другой, еще более подробный справочник растений и типов почвы, на которой они произрастают, содержится в главе под названием «Категории земель» трактата «Гуань-цзы», на основании самых древних своих фрагментов датируемого, вероятно, III в. до н. э. Здесь описываются пять типов намывных или орошаемых почв; кроме того, внимание уделяется различным типам холмистых местностей и горного рельефа, глубине залегания грунтовых вод, деревьям и травам, благоприятствующим каждому виду почвы. «Дао всех типов растений и почв таково, что в каждом есть нечто, присущее ему одному. На холмах или в низинах, в каждом месте — свои особенные растения и почвы» («Гуань-цзы», 58)[123]. На сегодня нет общепризнанного понимания того, какие именно географические области описываются в этом тексте. Но трактат явно имел прикладное назначение, поскольку в нем определяются различные уровни плодородия почвы, а также указывается, для чего та или иная разновидность больше подходит — для пастбищ, полей, огородов или лесов.

Короче говоря, большая часть реальных древнекитайских описаний растений и животных относится к прикладной науке. Именной по этой причине в китайских трудах, посвященных медицине и диетологии, можно найти весьма богатый набор флоры и фауны. К примеру, древнейший фармацевтический трактат, «Канон корней и трав Шэнь-нуна» («Шэнь-нун бэнь цао цзин»), датируемый II–I вв. до н. э. и дошедший до нас лишь в более позднем изложении средневекового ученого Тао Хунцзина (456–536), делит лекарственные средства по категориям, соотносящимся с элементами природы. Среди прочего в нем упоминаются нефрит и другие камни, травы, деревья, фрукты, овощи, зерно и животные, причем акцент делается не на том, как устроены все эти субстанции, а на том, как они применяются. Поэт упомянет аромат коричного дерева в стихах, чтобы увлечь читателя; врач разотрет его кору в порошок, чтобы снять воспаление в паху; повар добавит корицу в приготавливаемое блюдо для придания изысканного вкуса.