Чжуан-цзы буквально вкладывает воду в уста Конфуция, ибо нет лучшей риторической стратегии, чем изложить свои взгляды голосом оппонента. В одной из многочисленных отсылок к воде изображаемый им Учитель говорит, что вода для рыб — то же самое, что Дао для людей:

Рыбы устраивают свою жизнь в воде, а люди устраивают свою жизнь в Пути. Для тех, кто устраивает свою жизнь в воде, достаточно вырыть пруд. А для тех, кто устраивает свою жизнь в Пути, достаточно отрешиться от дел. Вот почему говорят: «Рыбы забывают друг о друге в воде, люди забывают друг о друге в искусстве Пути» («Чжуан-цзы», 6.6).

Рыбы устраивают свою жизнь в воде, а люди устраивают свою жизнь в Пути. Для тех, кто устраивает свою жизнь в воде, достаточно вырыть пруд. А для тех, кто устраивает свою жизнь в Пути, достаточно отрешиться от дел. Вот почему говорят: «Рыбы забывают друг о друге в воде, люди забывают друг о друге в искусстве Пути» («Чжуан-цзы», 6.6).

Непреходящая, но текучая и меняющаяся вода предоставляла китайским мыслителям безграничные возможности, чтобы в очередной раз напомнить о многогранности Дао и силе его мягкого воздействия. Одно из самых выразительных изложений добродетели воды можно найти в трактате «Хуайнаньцзы». Эта книга, которая неоднократно цитировалась в предыдущих главах, сложилась около 139 г. до н. э. Ее представил ко двору Лю Ань (ок. 179–122 гг. до н. э.), правитель области Хуайнань, подданный императора У-ди и его дядя по отцу. Лю Ань хотел помочь молодому императору — тому самому, который позже будет молить реку Хуанхэ смилостивиться над его людьми, — понять этот мир:

Нет ничего в Поднебесной мягче и слабее воды, но она велика беспредельно, глубока безмерно; простирается в длину бескрайне, волны ее безбрежны. Вдохнет, выдохнет, сожмется, разольется. Простирается в пространстве без меры. Высоко в небе образует дождь и росу. Внизу на земле — источники и заводи. ‹…› Обогащает Поднебесную и не истощается; облагодетельствует простой народ и не несет урона. Всегда в пути, но не может дойти до конца. Малая, но не может быть зажата в ладони. Нанеси удар — не поранишь, коли — не проколешь, руби — не разрубишь, жги — не горит. То течет спокойно, то бурлит, взбудораженная, но не рассеивается. Точит металлы и камни. Наполняет собой всю Поднебесную. ‹…› То, с помощью чего вода может вершить свое благо в Поднебесной, — это ее способность все проникать и все напитывать («Хуайнаньцзы», 1.12).

Нет ничего в Поднебесной мягче и слабее воды, но она велика беспредельно, глубока безмерно; простирается в длину бескрайне, волны ее безбрежны. Вдохнет, выдохнет, сожмется, разольется. Простирается в пространстве без меры. Высоко в небе образует дождь и росу. Внизу на земле — источники и заводи. ‹…› Обогащает Поднебесную и не истощается; облагодетельствует простой народ и не несет урона. Всегда в пути, но не может дойти до конца. Малая, но не может быть зажата в ладони. Нанеси удар — не поранишь, коли — не проколешь, руби — не разрубишь, жги — не горит. То течет спокойно, то бурлит, взбудораженная, но не рассеивается. Точит металлы и камни. Наполняет собой всю Поднебесную. ‹…› То, с помощью чего вода может вершить свое благо в Поднебесной, — это ее способность все проникать и все напитывать («Хуайнаньцзы», 1.12).