- Патриций Петрона приглашает тебя на ужин, - уведомил меня Мефодий после того, как я принял деньги.

- Это который дядя автократора? – уточнил я.

- Да, - подтвердил он.

Как ни странно, Петрона, старший дядя Михаила Третьего, в государственные дела вмешивался редко и жил не просто за пределами дворцового комплекса, а на противоположном берегу пролива Босфор. На этом странности заканчивались. Дворец, в котором обосновался патриций, казался больше и дороже Сигмы, и количество стражников-аморийцев превышало все разумные пределы. Нос у Петроны был чисто фамильный, то есть слишком большой, но губы намного тоньше, чем у племянника и брата, почти неразличимые, словно на лице в том месте всего лишь разрез, из-за чего патриций казался более властным и жестоким, чем его родственники. В одежде сравнительно скромен: лён и шелк без золотого шитья и всего с десяток драгоценных камней на поясе из серебряных овальных блях. А вот пожрать Петрона любил, что при его худобе простительно, хотя и комично.

Сидели мы на стульях с гнутыми ножками и мягкими кожаными подушками за сравнительно небольшим круглым мраморным столом, застеленным идеально чистой белой льняной скатертью, которую изрядно опрыскали благовонием с запахом роз. Перед трапезой два чернокожих мальчика-раба принесли по серебряному тазику с теплой водой, в которой плавали алые лепестки роз, и белому льняному полотенцу с вышивкой красными крестиками, чтобы мы помыли и вытерли руки. У франков эта процедура пока не в почете. Толстый евнух прочел застольную молитву, после чего, плавно покачиваясь, удалился за плотную темно-красную ширму, вышитую золотыми узорами в виде павлинов, распустивших хвост, и отделявшую часть обеденного зала. Оттуда сразу зазвучала заунывная, «восточная» музыка, исполняемая на нескольких, не меньше шести, инструментах, как смычковых, так и духовых. Ели мы серебряными ложками и двузубыми вилками с костяными ручками. К удивлению патриция, вилкой я управлялся лучше него.

Сперва нам подали несколько сортов ветчины, которая пользовалась особой любовью моего сотрапезника, и салаты, овощные и фруктовые. Поражало обилие оливкового масла, орехов, грецких, фундука, миндаля, и специй: перец, корица, тмин, кардамон, гвоздика, кориандр, фенхель, мята, цикорий, шафран, горчица…Был и римский гарум из тухлой рыбы, но смешанный с винным уксусом, «острый». В приготовлении приправ, соусов восточные ромеи переплюнули древних и, по моему скромному мнению, так и останутся недостижимыми, французы лишь приблизятся к ним. Затем была желтоватая, насыщенная уха со специями, овощами и зеленью. К ней подали силигнит – пшеничный хлеб высшего качества. Среднее качество именовалось сеидалит, а на самом низу был твердый пексамас, который перепекали дважды, чтобы терял всю влагу и не плесневел. Следующими блюдами были фаршированные рыбой и запеченные на углях фазан, пулярка (жирная стерилизованная курица) и заяц. Столичная знать предпочитает рыбу, даже в скоромные дни, и птичье мясо, а не баранину, козлятину, свинину или говядину. Последняя, как и мясо дикого зверя, и вовсе считается пищей бедняков. Исключение почему-то делается для зайчатины, которая мне не очень. Гарниром к мясу обязательно были свежие овощи с большим количеством оливок, как свежих, так и соленых, и артишоков, и твердый соленый желтоватый сыр кефалотири, который к зайчатине был в виде запеканки. Дальше подали сваренные вкрутую яйца, куриные, утиные, гусиные, фазаньи, перепелиные и еще какие-то, идентифицировать которые я не сумел, и сфунгату (многослойный омлет с зеленью). Почему-то у восточных ромеев особая гастрономическая любовь к птичьим яйцам. На десерт принесли пирожные с орехами и ягодами, кольца из пшеничной муки и меда, посыпанные кунжутом, торт со вкусом мастики и свежие фрукты с медом. По количеству потребляемого меда восточные ромеи тоже, наверное, на века останутся на первом месте. Вино, обязательно разбавленное водой, нам подавали разных сортов, наливая в бокалы на высоких ножках из почти прозрачного стекла. Пока нет правила «красное к мясу, белое к рыбе», но какая-то система действовала, по крайней мере, у богатых, потому что к каждому блюду было другое, и указывал рабам-неграм, что наливать нам к какому, светлокожий евнух-сомелье. Вина различались по крепости, цвету (белое, золотистое, розовое, красное, черное), из чего изготовлено (виноград, кизил, гранат, яблоки, груши…) и на чем настояно, а это могли быть укроп, петрушка, лавровые ягоды, сосновая смола алоэ, мирра, ладан… Больше всего мне понравилось кипрское красное сладкое нама, изготовленное из высушенного на солнце, черного винограда. По окончанию трапезы музыка смолкла, из-за ширмы пришел толстый евнух и опять прочел молитву, после чего покинул помещение вместе с музыкантами и сомелье.