— Ты упиваешься тоской, тебя гнетущей, и чувствуешь, как женщина себя униженной, распятой…Я старая, но понимаю все, была и я когда-то молодою…

— Да я унижена! Стыдом распята! По-прежнему победу надо мной справляет Афродита, и факел Эрота в моей груди огонь сильнее разжигает…

— Не гасишь ты сама этот огонь, а только раздуваешь пуще. Но вспомни, что в тебе кровь Миноса течет, правнука Зевеса. Высокомерный и бесчувственный чурбан! Пусть прочь бежит бесславно он. Ты же царствуй всем на зависть и управляй большой страной!

— Мне — царствовать? Мне — управлять страной? Что предлагаешь мне Энона?! Когда мой нездоровый ум не управляет мной самой! Когда даже над чувствами своими я не властна! Когда едва дышу, едва живу! Когда желаю страстно только смерти! Смерти!

— Так уезжай на Крит, все тебе там будут рады!

— Нет сил расстаться с ним. Уже сейчас, после всего я жажду его снова видеть! Мне очень плохо, когда я с ним, но без него намного хуже. Я схожу с ума!

Вдруг Федра поднялась и с внезапным спокойствием властно отсылает кормилицу под каким-то пустяшным предлогом, выталкивает ее руками и, оставшись одна, изрекает:

— Что ж, празднуй надо мной победу, Афродита. Все стрелы твоих прекрасных сыновей попали в цель — они в моей груди. Теперь я знаю, что мне надо сделать, чтобы быть с ним все время рядом. Я отомщу ему не только за себя, за женщин всех и за любовь. Ты будешь мной довольна Афродита!

Некоторые говорят, что, когда Федра с Кипридой говорила, рядом с царицей возник невидимый никому высокий, изможденный старец с горящими глазами. Это был Антэрот — бог ненависти в любви, который заставляет безответно влюбленного из-за пренебрежения к себе или предавшего любовь, люто возненавидеть бывшего возлюбленного. Антэрот внушал необъяснимую всепоглощающую ненависть к бывшему любимому. Ненависть, порожденная любовью, считалась в Греции страшным проклятием. Нет вражды более злобной и ненависти более страшной, чем та, которая порождается любовью!..

Старец с пылающими глазами пронзил сердце Федры своей дубовой стрелой с тяжким свинцовым наконечником, и она застряла рядом с кипарисовой стрелкой с зазубренным острым крючком, выпущенной во время мистерии богом любви Эротом, братом Антэрота. И в ее израненном сердце возникла всепоглощающая ненависть к безумно любимому Ипполиту, она теперь не только не хотела жить сама, но и страстно возжелала смерти ему…

— Для Федры больше достойной нет кончины. Но знаю я, как наказать того, кто мною так надменно пренебрег, при этом я смогу сберечь потомству в почете свое имя. Да, и после смерти я славной родины моей не посрамлю и не унижу женское достоинство.