Агнес стояла у большого эркерного окна и смотрела на улицу. Шагги обхватил ее руками, и эти совершенно новые люди позволили себе минутку тишины, мирных снов наяву. Агнес почесала икру другой ногой. Шагги знал: так проявляет себя ее взбалмошный характер.

Грузчики быстро закончили работу. Они забрали последнюю коробку с собой, а Агнес взяла свое мохеровое пальто и пообещала Шагги горячий чай и пирожки с яблоками на обед. Шагги закрыл за ней дверь и даже не сказал, что застежка ее туфли протерла дырку сзади на колготках. Он долго стоял у кухонного окна, смотрел на огороженный садик в задней части дома. Это пространство, окруженное со всех сторон домами, было разделено пятифутовыми стенами, чтобы у каждого дома были одинаковые площадки клочковатой травы, на которых почетное место занимал бетонный навес для мусорных бачков.

Каждый зеленый клочок наводняли дети, отчего тот становился похожим на кишащую жизнью чашку Петри. Воздух пронзали гулкие крики и смех, усиленные каменными стенами окружающих домов. Время от времени где-то с тыльной стороны дома раздавался детский крик, вскоре на четвертом этаже распахивалось окно, из которого вылетал пакетик с чипсами или связка ключей.

Шагги сел и бо́льшую часть дня смотрел в окно – на этот своеобразный колизей, – спрашивая себя, что может чувствовать маленький человек, играя с такой беззаботностью. Он смотрел, как дети карабкаются по лестницам, оккупируют другие зеленые дворовые площадки. Он видел, как трещат головы, как малышей отгоняют от навесов для мусорных бачков. Иногда открывалось какое-нибудь окно, и строгий палец приказывал разыгравшемуся гладиатору вернуться в дом, и ребенок уходил, плача от страха и раскаяния, и никто уже не видел его на площадке в этот день.

В конечном счете Шагги утомился от этого жестокого зрелища.

В ожидании Агнес, которая обещала ему пирожки с чаем, он занялся маленькой красной футбольной книжечкой и в сотый раз начал с первой страницы. Он читал результаты матчей «Арброта», когда услышал поворот ключа в новом замке. Со своего места у окна в кухне он сразу все понял.

– Привет, сынок.

Она стояла в дверях, смотрела блуждающим взглядом с широкой улыбкой на лице.

– Ты пила? – спросил он, заранее зная ответ.

– Неееет.

– Подойди ко мне, дай я тебе понюхаю. – Шагги прошел по пустой кухоньке.

– Понюхаешь меня? – сказала она. – Да что ты о себе возомнил?

Он с каждым днем становился выше. Он взял ее за рукав, подтащил к себе со всей требовательностью взрослого человека. Она пошатывалась на ногах, пыталась вырвать рукав из его руки. Он потянул носом.